Смерть Цезаря. Хроника самого громкого убийства в древней истории - [7]
В 51 г. — ему было всего двенадцать — Октавиан взошел на ораторскую трибуну, чтобы произнести надгробную речь при погребении своей прабабушки Юлии, сестры Цезаря. В 48 г., в возрасте пятнадцати лет, он уже был избран одним из римских высокопоставленных жрецов. Кроме того, он временно исполнял обязанности высшего магистрата. Несмотря на юный возраст, он восседал на трибунале на форуме и выносил судебные решения — это зрелище производило серьезное впечатление[14]. В 46 г. Цезарь вернулся в Рим, чтобы справить триумфы за победы в Галлии и в гражданской войне[15]. В одном из триумфальных шествий диктатор даже позволил Октавиану следовать за его колесницей (вероятно, верхом) с офицерскими знаками отличия, хотя юноша не принимал участия в военных действиях. Такой чести обычно удостаивались сыновья справляющего триумф полководца, и было ясно, что Цезарь считал своего семнадцатилетнего внучатого племянника практически своим сыном. Это интересовало окружающих.
В отличие от Антония, Децима и самого Цезаря, Октавиана нельзя было однозначно считать аристократом по крови. Благородным происхождением могла похвалиться только его мать, Атия; она, кстати, была дочерью Юлии, сестры Цезаря. Его отец Гай Октавий происходил из семьи богатой, но не относился к высшему классу; он был римским всадником — так называлось состоятельное сословие римских граждан, ступенью ниже, чем сенаторы. Гай Октавий стал первым сенатором в своем роду. Октавии переселились в Рим из Велитр (совр. Веллетри), небольшого и незначительного местечка в Альбанских горах неподалеку от Рима; но на выходцев из небольших городов римские снобы всегда смотрели сверху вниз. Гай Октавий сделал успешную военную и политическую карьеру, которую прервала его смерть в 59 г.; он ушел из жизни в возрасте около сорока лет.
В молодом Октавиане чувствовалось что-то особенное. Родство с Цезарем имело, конечно, большое значение, но это было лишь одно из обстоятельств, которые интересовали диктатора. Двоюродные братья Октавиана, Квинт Педий и Луций Пинарий, тоже внучатые племянники государя, не вызывали у него такого же уважения. Молодой Октавиан, должно быть, обнаруживал признаки развитого ума и стратегического мышления, честолюбие, тончайшее политическое чутье и безжалостность, — словом, тот гений, который в скором времени возведет его на вершину власти.
Четыре человека на колесницах, вступающие в Медиолан, не чувствовали особого единства. На расположение Цезаря претендовали трое, но только один мог быть фаворитом. Антоний вскоре должен был, с благословения Цезаря, стать консулом. Децим собирался занять пост претора и располагал согласием диктатора на другое важное наместничество, а через два года — на консульство. Октавиану уже совсем скоро предстояло получить столь же высокий пост, и даже еще больше власти.
Но как Антоний и Децим относились к внезапному появлению молодого соперника? Об этом можно только догадываться. Вернее всего, они недооценивали юношу: знатные римляне с презрением относились к молодым людям незнатного происхождения. Однако Антоний и Децим были тертые калачи: им было очевидно, что неспроста в свите Цезаря юноша занимает такое почетное место. В поступках своего соседа по колеснице, каким бы очаровательным тот ни был, Децим подозревал холодный расчет. Это ж надо: внук какого-то провинциального политика из Велитр ухитрился затмить в глазах диктатора благородного потомка основателя Республики! Сложно было назвать чувства Децима завистью, но он был римлянин, и внешние почести имели для него большое значение.
Цицерон утверждал, что Антоний стоял за попыткой убийства Цезаря в 46 г. С одной стороны, типичное измышление, порочащее неугодного человека; такое было характерно для великого оратора. С другой стороны, его рассказ об одном событии, имевшем место в 45 г., кажется правдоподобным. Тем летом, отправляясь в Южную Галлию, Антоний услышал от своего сослуживца осторожное предположение насчет убийства диктатора[16]. Он не проявил интереса к этим словам, но и не сообщил об услышанном диктатору, как поступил бы верный друг, — нет, Антоний оставил эту информацию при себе.
Когда победное шествие вступило в Медиолан, казалось, между людьми в колесницах царило согласие. Однако то был лишь фасад, прикрывающий борьбу за власть. Диктатору следовало бы это заметить, но пока его мысли занимали десятки видных римлян, приехавших на север, чтобы поприветствовать триумфатора. Марк Юний Брут (не будем путать его с Децимом Юнием Брутом) был самым важным среди них и самым непредсказуемым. Всего за несколько лет он превратился из врага в друга и помощника Цезаря. За его спиной всегда маячила объединяющая их фигура Сервилии; так звали мать Брута, в прошлом — любовницу Цезаря.
Глава 2. Лучшие из лучших
В АВГУСТЕ 45 Г. В МЕДИОЛАНЕ Цезарь встретился с Марком Юнием Брутом; весь минувший год тот был наместником диктатора в Италийской Галлии. Сейчас эта должность уже перешла другому человеку, и Брут вернулся в Рим. Но сейчас он вновь выехал в Северную Италию, чтобы отчитаться перед своим руководителем.
