Смерть Артура. Книга 3 - [116]
Саррас — это Харран, с его культом луне и солнцу; Авраам и Сарра применились к его легендам, и могло в мусульманскую пору сложиться сказание о наименовании сарацин по Сарре; автор отрицает его: сарацины названы от Сарраса, где возникло учение сабейства. Мы знаем, какое важное место занимал в Харране культ луны; проф. Коковцев подсказал мне сир. sahra — луна; не под этим ли влиянием сложился вариант: Саррас-Харран? Укажу еще на харранскую богиню Ssarah, в которой проф. Хвольсон видит Венеру; ее муж Faqr — нищета, либо Aqоr — бесплодный, евнух.
Когда Иосиф со своими вступил в Саррас, его властитель Evalach (или Hevalach) Неузнанный (или Незнаемый: li Mesconnйus, 1. с. II, стр. 131) находился в войне с египетским царем Птолемеем (Tolomers II, стр. 209; Tholomer Cerastre, вар. Tholomй Seraste ib., стр. 212). Прозвище Mesconnйus выясняется из предшествовавшей истории Эвалаха, напоминающей подобные положения во французских романах: Эвалах — худородный, сын бедного башмачника в Мт (Miaus-Meaux), посланный в числе других заложников в Рим к императору Августу, а при Тиверии очутившийся в услужении Феликса, правителя Сирии; убив в ссоре сына Феликса, он бежит к Птолемею, царю вавилонскому, называет себя рыцарем и помогает ему в войне против Олоферна; Птолемей водворяет его правителем в завоеванных им областях. Здесь он царил и состарился, а Птолемей пошел на него войною и уже одолевает (I. с. II, стр. 210 след.).
Египетский царь Птолемей указывает на обычное в средние века значение Вавилона: так обозначали Каир; Олоферн, по-видимому, не ведет ни к какому заключению, но в Chanson d'Antioche и других подобных памятниках Olipherne — обозначение Месопотамии (его пытались отождествить с Алеппо или Мосулом). Здесь воцарился Эвалах; это косвенно подтверждает наше отождествление Сарраса: Харрана. — Феликс, правитель Сирии, к которому император Тиверий (Тиверий Клавдий) отсылает Эвалаха — вероятно, тот самый прокуратор Феликс (в 52–60 гг.), к которому в Деяниях Апостольских 23 отправлен был в Кесарию ап. Павел (сл. выше стр. 416).
Жители Сарраса дивуются на босоногих спутников Иосифа, а они прямо направляются к центру города, где стоял великолепный храм солнца: его сарацины почитали выше всех других, ибо солнце выше всех светил. У входа в храм был высокий портик (loge), где граждане вершали суд и обсуждали свои дела; оттуда ему название: судейское седалище (siиges des jugemens). Сюда-то Эвалах созвал своих приближенных, дабы обсудить с ними, как бы отмстить за урон, нанесенный им египтянами (I. с. стр. 130–131). Храм солнца возвращает нас в Харрану, где также возвышался большой храм сабеев, называвшийся Большим дворцом; в портик сарраского святилища вершаются дела, как в Эдессе перед старой церковью, носившей название храма Субботы или синогоги, стоял Tetrapylum, где епископы или их наместники собирались после службы для обсуждения церковных и философских вопросов.
Представ перед Эвалахом, Иосиф ободряет его, обещая ему помощь свыше, если он разрушит идолов, и поучая его о Христе. Эвалаху многое кажется в его наставлениях невероятным, он просит Иосифа учинить с царскими мудрецами прение о вере, но сам приготовлен к принятию истины рядом видений. Между тем Иосифу был голос свыше (l. с. стр. 166 след.): «Я избрал сына твоего Josephe'a и сделаю его священнослужителем; он будет хранить Мою кровь, собранную тобою, когда ты снял Меня со креста и положил в гробницу; от тебя примут ее все те, которые будут в том же достоинстве, всюду, куда Я поведу тебя и твоих». На другой день все верующие собрались в месте, которое звалось Дворцом Духовным (palaмs esperiteus); так назвал его пророк Даниил; когда он возвращался из Вавилонского плена и проходил по Саррасу (par cele citet, l. с. стр. 161), увидел на дворце так именно гласившую еврейскую надпись. Это имя удержалось и не исчезнет, пока будет стоять дворец; до явления Иосифа жители не знали ни его имени, ни значения. — Из следующего ясно, что Даниил имел в виду языческий храм, жилище дьяволов, которому суждено быть христианским святилищем (l. с. стр. 180). — На присутствовавших сходит в уста каждого св. Дух в образе огненного луча, пронеслось тихое веяние, распространились неизреченные ароматы и послышался голос: «Внемлите, новые сыны мои! Я ваш Господь и духовный отец, искупивший вас Моей Кровью, пославший вам Духа Святого, взыскавший вас большею милостью, чем ваших праотцев в пустыне. Я подал им все, что они желали, но не подал Духа Святого. Я звал их к Моему великому празднеству, к Моему браку с Святою Церковью, а они отринулись от Меня и казнили Меня. Не уподобитесь предательскому отродью, и Я во все дни пребуду с Вами телесным образом, но не так как прежде, когда Я был на земле, ибо Меня не увидят». (I. c. стр. 170–173).
Следует рассказ о том, как Христос поставил епископом сына Иосифа, который и совершает, под верховным руководством, первую мессу (стр. 173 след.). Josephe вступил в роль Иосифа и, как я предположил, Эния грузинской легенды, рукоположенного апостолами в диоспольской церкви, блюстителем которой был Иосиф. Как у де Борона Иосиф устанавливает трапезу в архаическом стиле катакомбных изображений, так первая месса его сына отражает более развитое культовое предание, с реализмом сирийской легенды об эвхаристии.
Читая книгу Мэлори, необходимо принять как литературную условность некоторые ее особенности, присущие многим средневековым произведениям. К таким особенностям относятся, например, сюжетные, временные и смысловые неувязки, связанные с характером работы автора над его романом. Мэлори использовал в качестве источников объемные циклы рыцарских романов и легенд, которые содержат разные версии одного сюжета. Компонуя свою версию, Мэлори нередко переставляет местами отдельные эпизоды, сдвигает их во времени, отчего иногда возникают несоответствия и повторы.
Полная драматических коллизии история любви Тристрама и Изольды на протяжении целого тысячелетия (VI-ХVI вв.) была одним из наиболее популярных сюжетов западноевропейской литературы. К этой валлийской легенде обращались Данте, Боккаччо, Вийон. В монументальном рыцарском эпосе Т. Мэлори она занимает центральное место и изложена с наибольшей полнотой.
Эпическое повествование о рыцарях Круглого Стола, короле Артуре, его воспитателе и верном советнике колдуне Мерлине — одна из вершин английской национальной и мировой культуры. Сюжеты и образы артуровских легенд, собранных Томасом Мэлори в середине XV в., часто используются в западноевропейском искусстве, но крайне мало известны советскому читателю.
«Романсы бельевой веревки» – поэмы с увлекательным и сенсационным сюжетом – были некогда необычайно популярны. Их издавали в виде сложенных листков и вывешивали на продажу на рынках, прикрепляя к бельевым веревкам с по мощью прищепок. Героини представленных в настоящем сборнике поэм – беглянки, изменницы, бандитки, вышедшие по преимуществу из благородных семей. Новый тип героини – бесстрашной и жестокой красавицы со шпагой или мушкетом в руках – широко распространился в испанских романсах XVII–XVIII веков.
В настоящей книге публикуется двадцать один фарс, время создания которых относится к XIII—XVI векам. Произведения этого театрального жанра, широко распространенные в средние века, по сути дела, незнакомы нашему читателю. Переводы, включенные в сборник, сделаны специально для данного издания и публикуются впервые.
В стихах, предпосланных первому собранию сочинений Шекспира, вышедшему в свет в 1623 году, знаменитый английский драматург Бен Джонсон сказал: "Он принадлежит не одному веку, но всем временам" Слова эти, прозвучавшие через семь лет после смерти великого творца "Гамлета" и "Короля Лира", оказались пророческими. В истории театра нового времени не было и нет фигуры крупнее Шекспира. Конечно, не следует думать, что все остальные писатели того времени были лишь блеклыми копиями великого драматурга и что их творения лишь занимают отведенное им место на книжной полке, уже давно не интересуя читателей и театральных зрителей.
В книге представлены два редких и ценных письменных памятника конца XVI века. Автором первого сочинения является князь, литовский магнат Николай-Христофор Радзивилл Сиротка (1549–1616 гг.), второго — чешский дворянин Вратислав из Дмитровичей (ум. в 1635 г.).Оба исторических источника представляют значительный интерес не только для историков, но и для всех мыслящих и любознательных читателей.
«Сага о гренландцах» и «Сага об Эйрике рыжем»— главный источник сведений об открытии Америки в конце Х в. Поэтому они издавна привлекали внимание ученых, много раз издавались и переводились на разные языки, и о них есть огромная литература. Содержание этих двух саг в общих чертах совпадает: в них рассказывается о тех же людях — Эйрике Рыжем, основателе исландской колонии в Гренландии, его сыновьях Лейве, Торстейне и Торвальде, жене Торстейна Гудрид и ее втором муже Торфинне Карлсефни — и о тех же событиях — колонизации Гренландии и поездках в Виноградную Страну, то есть в Северную Америку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.