СМЕРШ - [42]
Его слова, падавшие с расстановкой, дышали не пустой угрозой, а — действительным решением сумасшедшего человека.
По моему телу пробежал мороз. Руки задрожали. Я выпустил перо и поднялся со стула… но было уже поздно.
Майор с неожиданной быстротой подскочил к Зое и ребром ладони ударил ее по левому виску.
Зоя комочком свалилась на пол. Пряди рассыпавшихся волос спрятали ее лицо. Рядом валялся окурок…
Майор смотрел на нее безумным взглядом, будто не понимая, в чем дело.
Я подбежал к Зое.
— Дежурный! — крикнул я показавшимся мне вдруг чужим и далеким голосом.
Вбежал дежурный.
Майор как будто очнулся. Он медленно отошел в сторону и, открыв портсигар, стал закуривать…
В коридоре послышались торопливые шаги. Потом прозвучали чьи-то несвязные слова.
Я нагнулся над Зоей, чтоб определить, жива ли она. Она была еще жива, но жизнь оставляла ее…
Я расправил ее волосы. На меня смотрели уже мертвые глаза. В них застыл испуг и что-то еще покорное, робкое…
Я помог дежурному вынести Зою в коридор. Подбежало еще несколько солдат. Вышел из комнаты Черноусов.
— Что случилось, Коля? — спросил он меня.
Я ничего ему не ответил. Как мы ни старались привести Зою в сознание, все было напрасно. Зоя была мертва.
Черноусов взял меня за руку.
— Что с тобой?
Я молчал. Он повел меня к себе в комнату.
— Оставь меня, Ваня!
— Что с тобой, Коля? Ты такой бледный.
Черноусов позвал дежурного и приказал ему отвести старика, бывшего у него на допросе.
— Выпей немного водки.
Я молчал. Мое обостренное восприятие болезненно отзывалось на какие-то неясные звуки и шум. В коридоре продолжали суетиться и кричать.
Все напрасно. Зоя умерла — осмеянная, беззащитная, замученная.
— Выпей, Коля.
Я машинально взял в руки стакан.
— Налей еще…
Черноусов дал мне второй стакан. Мне хотелось пить… пить… пить… до бесконечности, чтобы отогнать от себя эти проклятые загробные звуки и шум, чтобы затмить образ майора-садиста, смотревшего на свою жертву, закуривая папиросу…
На полу, у головы Зои, валялся окурок. Его бросил майор. На этот раз все обошлось без крови. Правда, крови нигде не было, нигде ни одной капельки… Но Зоя умерла, замученная, беззащитная, робкая…
Кто был в состоянии защитить ее. Робкий брат? — Нет! Я? — Нет! Кто же? Кто? Закон! Закон! Закон! Но закона в Советском Союзе нет.
Страшно жить, не имея закона.
Мне почему-то захотелось оградить себя законом… от смершевского кошмара, от произвола, от советского рая.
Какой-то злой демон вселился в мою душу.
— Налей еще, Ваня!
Водка не действовала на меня. Наоборот, мучительное осознание окружающего меня ужаса усиливалось. Оно грозило раздавить меня. Что-то бушевало во мне. Закон! Где же закон? Где он? Мне хотелось кричать.
— Ваня! Где закон?
Черноусов смотрел на меня недоумевающе. Я чувствовал, что говорю глупости и что язык мой заплетается.
— Какой закон?
— Закон! Неужели ты не понимаешь?
Черноусов оглянулся на двери.
— Молчи. Ложись на постель.
— Нет! Глупости! Где закон, скажи? Где закон!
Черноусов молчал. Он налил еще стакан водки и предложил мне.
— Не хочу.
Он сам опрокинул залпом стакан. Налил второй и опрокинул его также.
— …закона нет, Коля!
— Как нет?
— Молчи! — Черноусов говорил шепотом.
— Почему молчать? Ты видел Зою? Видел, какая она была беззащитная?
— Молчи, — Черноусов пригрозил мне кулаком. — Я тебя понимаю. Я, ведь, тоже в душе не плохой человек.
Черноусов что-то путает. Когда-то он хотел меня пристрелить за то, что я… буржуй. Ха-ха-ха!
— Ты, Ваня, не плохой человек… Почему же смотришь на все это равнодушно?
— Брось, Коля, прошу тебя.
— Нет, не брошу…
— Так слушай же. Тебе, кажется, не известно, что по поручению майора Гречина я должен следить за каждым твоим шагом и доносить майору. — Эти слова немного протрезвили меня… Черноусов продолжал смотреть на меня в упор. — Если бы я сказал майору, как ты ведешь себя в некоторых случаях, поверь мне, тебе бы несдобровать. Но я тебе говорю, что в душе я человек не плохой. Ты думаешь, смерть Зои на меня не подействовала? Ты ошибаешься. Я, может быть, мучительнее тебя переживаю… Эх, Коля, что и говорить, не все у нас в Советском Союзе, так хорошо, как говорят по радио. Далеко не все!..
Черноусов замолчал.
К прежней путанице, к надрывающим мне душу переживаниям прибавились новые сомнения.
— Что же ты говорил майору Гречину про меня?
— Поверь мне, ничего такого… А я, ведь, знаю многое. Я читал твои стихи. Брось ты это дело. Какой из тебя поэт? Ну, скажи откровенно, какой из тебя поэт?
Вот оно… Самый главный психологический момент, самый главный. Всю важность этого психологического момента я ощутил до предельной глубины.
— Осторожным всегда надо быть, — продолжал Черноусов. — Поверь мне! Откуда я знаю, не следишь ли ты или кто другой за каждым моим движением? Нельзя поддаваться настроениям, или, как у нас говорят, «телячьим нежностям».
Психологический момент обрисовался еще более ярко…
На недоверии, на боязни друг перед другом покоится сила Советского Союза.
Черноусов прав. Стыдно мне. Именно мне! Ведь я, все же, активный враг Советского Союза. Только благодаря заданию я здесь… Тем более надо быть осторожным. Если бы Черноусов был бесповоротно плохим человеком, я погубил бы себя со своими законами, стихотворениями и прочим…
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.