СМЕРШ - [76]

Отто Скорцени рьяно взялся за дело. Но откуда ему было знать, что подполковник Шерхорн, командир 36- го охранного полка 286-й охранной дивизии, входившей в состав группы армий Центр, в июле 1944 года попал в советский плен, а IV управление НКГБ, которое возглавлял генерал-лейтенант Павел Судоплатов, задолго до этого через свои возможности легендировало перед германским Верховным командованием якобы скрывавшуюся в дремучих белорусских лесах немецкую воинскую часть численностью до двух тысяч солдат и офицеров. Подполковник Шерхорн будто бы возглавил это виртуальное воинство, а его роль мастерски сыграл один из ответственных сотрудников IV управления — полковник Михаил Маклярский. Самую крупную дезинформационную операцию времен Второй мировой войны на Лубянке окрестили кодовым названием „Бородино“.

Оперативная группа, возглавляемая заместителем П. Судоплатова генерал-майором Наумом Эйтингоном, почти до падения Берлина вела успешную радиоигру с немецкой разведкой. Кстати, в ней участвовал и майор Вильям Фишер, который после своего провала в 1961 году стал широко известен как советский суперразведчик полковник Рудольф Абель, нелегальный резидент внешней разведки КГБ в Соединенных Штатах. За более чем полгода Скорцени забросил по воздуху в подразделение „волшебных стрелков“, якобы бродившее в тылу советских войск и ведущее там партизанскую войну, сотни тонн оружия, боеприпасов, средств связи, медикаментов и провианта, а также множество агентов-диверсантов, радистов и медицинского персонала. И все это попало в руки команды Эйтингона»[159].

В приведенной цитате есть существенные неточности. Например, «кодовое название» операции советской контрразведки не «Бородино», а «Березино», а немецкой — не «Волшебный стрелок», а «Вольный стрелок», в честь немецких вольных стрелков XVI века. Кстати, элемент одежды средневековых вольных стрелков — кинжал в стилизованном виде присутствовал и в экипировке эсэсовцев. Хорошо известно пристрастие «вождей» Третьего рейха к мифологизации, к поискам «арийских корней». Потому-то, вероятно, операция «по спасению группы Шерхорна» получила «историческое» название…

Кто такой Макс? Вместо заключения

Спустя более 60 лет после окончания Второй мировой войны некоторые эпизоды секретных операций спецслужб стали достоянием историков и публицистов. С их легкой руки события тех грозных лет стали обрастать самыми невероятными подробностями.

В частности, в ходе подобных «исследований» Александр Демьянов («Гейне»), один из главных героев операций «Монастырь» и «Березино», получивший в Абвере псевдоним «Александр» (Alex), был отождествлен с источником германской разведки Максом (Мах) и стал персонажем очередной «легенды». Стоит добавить, что в многотомном деле «Монастырь — Курьеры — Березино» нет ни одного упоминания о том, что «Гейне» имел в германской разведке псевдоним «Макс». Очевидно, и эта досадная оплошность явилась результатом чей-то ошибки.

Известный советский и российский публицист-международник Л. Безыменский, со ссылкой на немецкого историка Винфреда Майера, в начале 1990-х годов опубликовал статью, посвященную советскому разведчику А. Демьянову («Гейне» — Максу) и «источнику» германских спецслужб Максу, от которого якобы германская разведка получала информацию стратегического значения о планах советского Военного командования: «… Когда завершилась Вторая мировая война, и в Германии появились розыскные группы американской контрразведки, они стали „отлавливать“ сотрудников германских спецслужб — военной разведки и контрразведки [Абвера] и СС. Это делалось отнюдь не из чисто исторических интересов, а из стремления перевербовать немецкую агентуру для работы против нового противника — Советского Союза. В частности, американские офицеры разыскивали одного легендарного немецкого осведомителя, носившего в Абвере кличку „Макс“. В течение ряда лет он поставлял своим немецким руководителям необычайно ценную информацию, причем прямо из Москвы. Ищущим повезло: летом 1945 года они заполучили бывшего руководителя разведпункта в Софии и Будапеште Рихарда Клатта-Каудерса[160], который многое рассказал им о Максе. Донесения от него Клатт получал прямо из Москвы, в том числе сведения о важнейших решениях Ставки Верховного Главнокомандования советских вооруженных сил, сведения о суждениях маршала Бориса Шапошникова и других военачальников. Донесения высоко ценились в отделе „Иностранные армии Востока“ Генштаба сухопутных сил Германии, возглавлявшемся Рейнхардом Геленом. Более того, многие высшие немецкие военачальники не принимали своих решений, пока не получали от службы Канариса донесений Макса. В своих послевоенных воспоминаниях генерал Гелен высоко отозвался о донесениях Макса, как о большом достижении немецкой военной разведки. Макс был для нее чуть ли не единственным источником сведений из Москвы»[161].

Правда, в воспоминаниях самого Гелена фрагмент о наличии у германской разведки «источника» в Москве выглядит очень скромно: «12 февраля 1943 года, сразу после завершения сталинградской трагедии, в отдел поступило важное сообщение, полученное по каналам Абвера от агента, имевшего связь с одной из военных миссий западных союзнических держав в Москве. В ответ на заявление руководства вермахта, в котором подчеркивалось, что Советам в наступательных операциях зимы 1942/43 года не удалось достичь существенной стратегической цели, соответствующие военные инстанции русских передали этой военной миссии свою оценку текущих и предстоящих событий на фронте»