СМЕРШ (Год в стане врага) - [13]
В бумаге говорилось: «Я, житель села Росвигова, подтверждаю, что У коммуниста Варги каждую среду и субботу происходят собрания…»
Эта бумага из Кеймолгаритово — проговорил майор. При этом он посмотрел на меня так пристально, словно хотел проникнуть в сокровеннейшие уголки моей души.
— Доносчик был расстрелян…
Но я был уже равнодушным, так как майор перестал смотреть на меня и с видом удовлетворенности зашагал по комнате.
— Идите вот в ту комнату. Капитан даст вам анкеты.
Началась канитель с анкетами. Каких только вопросов в них не было! Я благодарил судьбу за то, что родился в семье крестьянина и что никаких выдающихся людей между моими родственниками не было.
В 12 часов ночи меня и еще пятерых, прошедших все испытания, посадили на открытый «газик».
— Куда едем? — спросила Ева.
«Газик» миновал Мукачево и выбрался на ужгородское шоссе. Кругом непроглядная ночь. Сырой ветер пронизывает до костей.
Ева прижалась ко мне. Чувство отвращения пробежало по всему моему телу. Про Еву ходили в Мукачеве нехорошие слухи. На вид она некрасивая: веснушчатое лицо, глупые глаза, курносая, чувственные губы. Какие побуждения заставили ее записаться в переводчицы? Скорее всего — жажда новых впечатлений. В армии много интересных мужчин и спрос на женщин большой.
Другое дело — Соня! Она хорошенькая, милая, скромная. Тяжело будет ей переносить солдатскую грубость.
Утром, в десять часов, майор собрал нас и отвел в левое крыло здания. По всем коридорам шныряли, как муравьи в муравейнике, щегольски одетые капитаны, майоры и подполковники. Все они подозрительно смотрели на нас, но никто не заговаривал с нами.
— Войдите — обратился ко мне майор.
Я вошел в большое помещение. На паркете — персидские ковры, по сторонам красивые шкафы для бумаг и картотек. В правом углу массивный письменный стол.
В кожаном кресле за столом сидел полковник. Проворный следователь из уголовного розыска описал бы его так: среднего роста, полный, лицо круглое, бритая голова, серые глаза, правильной формы нос, косматые черные брови, бычачья шея. Особых примет нет.
Я не следователь из уголовного розыска, и полковник произвел на меня иное впечатление. Строгие, холодные глаза, непреклонная воля и решимость во всей фигуре, быстрые движения и уверенность в себе.
Одет он был, в сравнении с офицерами, которых я видел в запасном полку, более чем хорошо. Китель, с красной окантовкой пехоты, галифе, начищенные до блеска хромовые сапоги — все было первосортного качества и пригнано по фигуре.
На стуле, перед письменным столом, сидел смуглый капитан.
— Товарищ капитан, проверьте его немецкий язык.
Голос полковника звучал твердо. Он врезался в мое сознание, как сталь.
Капитан спросил меня, где я учился немецкому языку. Акцент у него был чисто русский. Убедившись, что я свободно говорю по-немецки, полковник поднялся из кресла и устремил на меня свои холодные глаза.
— В Кеймелгарито не работали?
— Нет.
Мне показалось, что он действительно читает мои мысли, так сосредоточенно смотрел он на меня. В Кеймелгарито я в самом деле никогда не работал и потому ответил спокойно.
— Впрочем, мы узнаем… Вы, наверное, не подозреваете, в какое учреждение попали?
— Нет.
— В управление контр-разведки «СМЕРШ» четвертого украинского фронта.
Произнося эти слова, полковник следил за выражением моего лица. Он, видимо, думал, что чрезвычайно удивит меня. Я же остался спокоен. Хотел было сначала удивиться, но во-время раздумал — чего доброго, подумает, что мне раньше было известно про «Смерш».
— Запомните, что «Смерш» значит — смерть шпионам!
В последние слова полковник вложил всю силу своей огромной воли. Я не только понял — я ощутил это всеми фибрами души.
Майор заставил меня подписать в трех экземплярах бумагу, примерно такого содержания: «Обещаю, что нигде и никогда, даже под угрозой смертной казни, о работе своей в Управлении контр-разведки «Смерш» четвертого украинского фронта говорить не буду. Мне известно, что, в противном случае, я подвергаюсь строгому взысканию вплоть до высшей меры наказание — расстрела».
— Если вы убежите от нас в какое-либо иностранное государство, одна из этих бумаг с вашей подписью будет доставлена контр-разведке приютившего вас государства. Этого будет достаточно, чтобы вас там пустили в расход…
Я поблагодарил майора за отеческое предостережение. В душе я ждал конца всем этим методам запугивания, но, увы, пришлось пройти еще одно испытание.
Фотограф, безобразнейший сержант с глазами уголовника, снял меня в профиль. Огромной лапищей он поворачивал мою голову то справа налево, то слева направо. Я начал злиться. Что же это такое, наконец?
Отдел кадров определил меня на должность переводчика в третье отделение второго отдела.
Товарищ Колышкин, заведующий складами комендатуры, выдал мне офицерское обмундирование.
Майор Гречин, начальник 3-го отделения, плотный мужчина средних лет, с круглым веснушчатым лицом, с маленькими припухшими глазками и подозрительной улыбкой уголками губ, прочитал мне наставления.
— Никуда без моего ведома не отлучайтесь. С гражданским населением не связывайтесь. Строго предупреждаю вас относительно женщин (при этих словах майор хитро подмигнул глазками). У нас в Управлении их много. Можете с ними возиться, но ни в коем случае не входите в сношения с местными.
В новой книге писателя Андрея Чернова представлены литературные и краеведческие очерки, посвящённые культуре и истории Донбасса. Культурное пространство Донбасса автор рассматривает сквозь судьбы конкретных людей, живших и созидавших на донбасской земле, отстоявших её свободу в войнах, завещавших своим потомкам свободолюбие, творчество, честь, правдолюбие — сущность «донбасского кода». Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«От Андалусии до Нью-Йорка» — вторая книга из серии «Сказки доктора Левита», рассказывает об удивительной исторической судьбе сефардских евреев — евреев Испании. Книга охватывает обширный исторический материал, написана живым «разговорным» языком и читается легко. Так как судьба евреев, как правило, странным образом переплеталась с самыми разными событиями средневековой истории — Реконкистой, инквизицией, великими географическими открытиями, разгромом «Великой Армады», освоением Нового Света и т. д. — книга несомненно увлечет всех, кому интересна история Средневековья.
Нет нужды говорить, что такое мафия, — ее знают все. Но в то же время никто не знает в точности, в чем именно дело. Этот парадокс увлекает и раздражает. По-видимому, невозможно определить, осознать и проанализировать ее вполне удовлетворительно и окончательно. Между тем еще ни одно тайное общество не вызывало такого любопытства к таких страстей и не заставляло столько говорить о себе.
Южный полюс, как и северный, также потребовал жертв, прежде чем сдаться человеку, победоносно ступившему на него ногой. В книге рассказывается об экспедициях лейтенанта Шекльтона и капитана Скотта. В изложении Э. К. Пименовой.
Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.