Несколько сот метров двигались по кукурузному полю с перезревшими початками, потом под солдатскими ботинками зачавкали помидоры. Поле, размером не менее квадратного километра, казалось красным от множества пузатых, перезревших помидоров. Кое-кто из солдат на бегу наклонялся, разламывал пыльные помидоры пополам и, утоляя жажду, жевал мясистые половинки с морозной искрой на изломе.
А резкие команды все подхлестывали солдат. Цепь устремилась по склону вниз. Там, в приднепровской пойме, напрягая последние силы, вели бой подразделения сменяемой гвардейцами армии.
Выли снаряды и мины. Ударили дивизионные пушки, полковые минометы. И теперь у самого уха засвистели пули: вжик-вжик-в-и-у-у… Гитлеровцы вели прицельный огонь по наступающим. И Денис увидел, как начали падать, будто споткнувшись, товарищи. Вот кто-то неподалеку крикнул:
— Ма-ма! Умираю…
Этот крик на мгновение царапнул душу. Острую жалость к кричавшему испытал Денис. Мелькнуло в голове: «Может, ранило?»
Раздался зычный голос ротного: «В атаку!!!» — и тотчас понеслось по рядам:
— В атаку!.. В атаку!..
Штыки-кинжалы винтовок СВТ взметнулись почти одновременно. Резко клацнул металл, соприкоснувшись с металлом.
Но вот заработали немецкие ручные пулеметы: ду-ду-ду-ду! Звук знакомый: МГ-34. Чулков сам стрелял из этого «машинен-гевеер».
«Перебежками бы надо! — лихорадочно вспыхнуло в мозгу Дениса. — Перестреляют…»
И точно: падают, падают и слева и справа.
Нельзя в атаке бежать на большое расстояние, надо беречь силы для рукопашной. Но живой целью быть невыносимо, страшно. Скорей, скорей бы подойти к врагу. На длину штыка… Все нарастал страх, тянула к себе земля.
Уже без команды стремительный шаг перешел в бег. И все-таки мучительно медленно сокращалось расстояние до противника. Немцы ослабили огонь. Денис увидел: по одному, по двое они выскакивают из окопов, удирают. До окопов сто метров, восемьдесят… А навстречу бьют и бьют пулеметы. Метров с тридцати в уцелевшие пулеметные огневые точки полетели гранаты.
Фашисты побежали лавиной. Солнце освещало вражеские спины. Сверкали на солнце отполированные подковки на каблуках солдатских сапог.
Но не просто было оторваться от свежих, выносливых солдат. Стреляя на ходу, гвардейцы уже начали действовать штыками. Денис настиг фашиста с широкими, точно у женщины, бедрами. Он уже представил, как всадит лезвие штыка в этот мясистый зад.
Неожиданно для себя Денис огрел фашиста прикладом меж лопаток. Охнув, немец развернулся и полоснул по атакующим бойцам очередью из «шмайсера». На долю секунды Денис опередил фашиста, отбил ствол автомата прикладом и вонзил в гитлеровца весь штык. Одновременно он увидел, как переломился Сережка Дронов из соседнего отделения — это немец его… «У-у, гад!»
Надо бы тут же вырвать штык, но взгляд Дениса приковало искаженное болью и ужасом лицо фашиста, сжимавшего скрюченными пальцами ствол СВТ. Только что такой ненавистный и страшный враг превратился просто в человека. Взгляд немца просил пощады. Фашист силился что-то сказать, но только захрипел и, не выпуская из рук ствола винтовки, опрокинулся навзничь. Вместе с ним упал и Денис, не сумев выдернуть кинжальный штык.
— Шо ж ты, бисова душа, чухаешься з вражиной?
Старшина Буровко.
Точно пружиной подбросило Дениса с земли. Не оглянувшись на старшину, рванул винтовку на себя. Потом опять бежал вперед.
Бой закончился неожиданно быстро. Уцелевшие немецкие солдаты из передового заслона начали сдаваться в плен. Второй же эшелон погрузился на машины и бежал. Дивизия преследовала врага. Низко над головами гвардейцев проносились штурмовики. Они непрерывно наносили удары с воздуха по отступающим к Днепру гитлеровским войскам.
Откуда то спереди донеслась команда капитана Боброва: залечь. Приказ тотчас повторил командир роты Гостев.
— Укрыться в лесной полосе.
Через считанные секунды уже лежали под чахлой и пыльной зеленью, млели от запахов трав и нагретой земли. Ароматный настой лесной полоски и нескошенного пшеничного поля кружил голову.
— Укрыть все блестящее! Прекратить движение!
В небе, оказывается, повис разведывательный двухфюзеляжный «фокке-вульф». Если он появился в воздухе и обнаружил скопление войск — жди мощного авиационного и артиллерийского налета.
Но «рама», медленно развернувшись, исчезла в северном направлении, видимо, наблюдатель не заметил укрывшихся в лесной полоске.
«Странно, — подумал Денис, — бой же был. Разве те, что удрали, не определили, какое количество русских их громило?»
Но дело, как выяснилось, не в количестве войск — надо скрывать, что подошла свежая часть.
В атаке и преследовании врага Денис усталости не чувствовал. Но стоило услышать команду залечь, как руки и ноги стали чугунными, а винтовка СВТ — неподъемной. Поискал глазами Вадима, а встретился взглядом со старшиной. И внезапно Чулкову представился тот… кого насквозь пропорол штыком. Даже кровь из уголков рта увидел с явственной отчетливостью.
Денис глотнул воздух раз, другой, не спуская глаз со старшины. И вдруг его мучительно затошнило. Буровко тотчас оказался рядом; он мягко коснулся одной рукой затылка, другой ловко влил ему в рот большой глоток водки из фляжки. Денис поперхнулся и замотал головой.
