Смерч над Багдадом - [110]
Джим Бакли в машине услышал и мигом передал информацию Ханту, который уже велел двум американцам, Брэду Карверу и Лютеру Диксу, и десантникам Вильерсу и Рэну Рейду мчаться к черному ходу в прачечную.
— Шесть вооруженных противников, — повторил Хант. — И Макс, похоже, раскрыт. Пока будем ждать подкрепления, с ними могут расправиться, а нам придется стоять и слушать.
— Господи, — пробормотал Бакли, — кто это может выдержать?
— Надо идти, — решил Хант.
Бакли кивнул, внимательно выслушивая сообщения каждого члена группы, подтверждавших, что заняли свои позиции.
Последними доложили Монк и Поуп:
— Слушай, Брайан, мы спустились на крышу пристройки. Прямо под окнами второго этажа. Ставни закрыты, но я слышу голоса. Говорят по-английски. По-моему, это то, что нужно. Прием.
— Понял, Джо. Мы двинем за вами. Скажи, когда будешь готов. «Солнечный луч» всем — полная готовность, ждите, ждите. — Он повторил команду и повернулся к Бакли. — Что с подкреплением?
Командир «Дельты» покачал головой.
— Еще десять минут, а на дороге сплошные пробки.
Хант поморщился. В фургоне вторая половина команды и штурмовые спецсредства, включая респираторы, бронежилеты, газовые гранаты, альпинистские кошки — в сущности, все, что гарантирует успешный и безопасный захват. Но надо ждать еще десять минут. Десять минут или жизнь. Жизнь человека. Старого друга. Сам черт предлагает подобный выбор.
— «Солнечный луч», это Джо, — пробился голос Монка. — Я готов, подтверждаю, готов.
Хант тревожно взглянул на Бакли, который внимательно слушал авторучку Эвери. Американец мрачно кивнул.
И тогда старший сержант сказал:
— Вызываю всех — пошли, пошли, пошли!
Приказ раздался в наушниках Монка и Поупа на плоской крыше пристройки. Натянув балаклавы, чтобы остаться неузнанными, оба одновременно с силой ударили в ставни. Когда Поуп разнес рукояткой браунинга засиженное мухами стекло, Монк швырнул внутрь оглушающую гранату.
Несмотря на пластиковые затычки в ушах, взрыв оказался почти невыносимым, темную комнату осветила жгучая вспышка в три миллиона свечей. Поуп сунул браунинг в окно между свисающими сталактитами осколками стекол.
— Макс, ложись!
Прямо возле окна стоял стол, и Фадель успел нырнуть под него. Стул, на котором сидел Макс Эвери, теперь валялся на боку, сам он, невредимый, откатился в угол, когда влетела граната, и, пошатываясь, поднимался на ноги, держась за стену.
Посреди комнаты стоял ошарашенный Фокс, широко раскрывший глаза, зажавший руками уши, чтобы унять нестерпимую боль.
Но первым Поуп сразил одного из шести вооруженных арабов, выстрелив почти наугад, ибо осматриваться было некогда. Два выстрела, прозвучавших один за другим, пропев одну длинную ноту, прошили тело, припечатали его к стене, с которой посыпались куски штукатурки. Дуло браунинга чуть повернулось вправо. Еще одна цель — попавшаяся на глаза рука, поднимающая оружие. Еще раз пистолет, зажатый в обеих руках Поупа, выплюнул вспышку пламени.
Теперь заговорило оружие Монка, свалив третьего, который закружился в гротескном балетном волчке и рухнул на пол лицом вниз.
Фокс стряхнул с себя оцепенение и рванулся к двери. Монк навел на него револьвер, спустил курок, но со спины Фокса прикрывал кто-то из раненых. Страх придал ирландцу сил, и пули, прошив полу куртки, попали в дверь, расщепив косяк. Монк пригнулся, услышав вдруг топот за дверью и громкие выстрелы крупнокалиберного оружия. Раздался крик Фокса, он, пятясь, держась за грудь, шагнул обратно в комнату и тяжело упал, а вслед за ним ворвались Гретхен и Баз, с порога стреляя в трех все еще стоявших на ногах человек. Они повалились в разные стороны, выронив автоматы, которые так и не успели пустить в ход.
Монк влез в окно, отмахиваясь от удушающих клубов кордита.[51] Пока двое американцев стояли в дверях начеку, следя, не шевельнется ли кто-нибудь, он направился к Эвери.
— Ты живой, старина?
Эвери немо кивнул, с трудом выдавливая улыбку. В руке он держал свою крошечную «беретту».
— Вы, черти, так и не дали мне пострелять.
В отверстии балаклавы блеснули великолепные зубы Монка.
— Ты что, собрался на кроликов поохотиться?
Эвери вытаращил глаза, заметив, как за спиной Монка из-под стола протянулась рука Фаделя и забегала, словно белый паук, пытаясь нащупать оброненный убитым иракцем пистолет.
— Сзади! — заорал Макс, толкая Монка в сторону и вскидывая «беретту».
Но Гретхен первой поймала цель и выпустила из своего автоматического кольта 45-го калибра три пули, от мощных ударов которых тело Фаделя трижды подбросило вверх почти на два фута.
— Стой! — отчаянно закричал Эвери.
— Макс, ради Бога, — сказал кинувшийся за ним Монк, — его обязательно надо было пристрелить.
Эвери отдернул руку, испачканную кровью.
— Это ей удалось.
— В чем дело? — подскочила удивленная Гретхен.
— Он один знал, где Мегги и Кон Мойлан. И что этот подонок задумал.
— Он один? — словно эхо, повторила она.
Эвери с трудом поднялся на ноги.
— Если не считать Лу Корригана.
— А где он? — спросил ничего не ведавший Монк.
— В Багдаде.
Корриган очнулся с жуткой головной болью и сразу понял, что трясется в машине.
Хлынувший в лицо свет мгновенно ослепил его. Он заморгал, сощурился, медленно осознавая, что над ним близко, всего в нескольких дюймах, склоняется человеческое лицо.
Уходит в прошлое царствование императора Александра Первого. Эпоха героев сменяется свинцовым временем преданных. Генералу Мадатову, герою войны с Наполеоном, человеку отчаянной храбрости, выдающемуся военачальнику и стратегу, приходится покинуть Кавказ. Но он все еще нужен Российской империи. Теперь его место – на Балканах. В тех самых местах, где когда-то гусарский офицер Мадатов впервые показал себя храбрейшим из храбрых. Теперь генералу Мадатову предстоит повернуть ход Турецкой войны… Четвертая, заключительная книга исторической эпопеи Владимира Соболя «Воздаяние храбрости».
Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…
открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.
Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.
Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.
В Лос-Анджелесе под Рождество убит священник. Обстоятельства убийства таковы, что можно предположить ритуальный характер мерзкого святотатства. Однако за этим последовала смерть молодой женщины, от подробностей которой и у опытных полицейских кровь застыла в жилах. Это позволило Робу Хантеру на миг почувствовать всю безграничную жестокость того, кто вызвал его на поединок. Столкнувшись лицом к лицу с абсолютным злом, не ведающим ни жалости, ни сострадания, Хантер понимает, что призван любой ценой остановить его…
Профессор Леонард, преподаватель истории искусства Кембриджского университета, оказал большое доверие своему студенту Адаму Стрикленду и предложил ему в качестве темы для курсовой работы исследование сада старинной виллы в Тоскане, чуть южнее Флоренции. Поначалу сад не вызывал у Адама особого интереса, но позже, когда в расположении и позах античных скульптур проявился некий сюжет, Адам понял, что сад заключает в себе послание. Вилла, в которой всегда была заперта дверь на третий этаж, и сад хранили тайны семьи Доччи.
В Кейптауне исчезла американская студентка. Опасаясь международных осложнений, высшие полицейские чины поручают расследование талантливому детективу Бенни Грисселу. У Гриссела лишь тринадцать часов, чтобы размотать клубок улик и версий, спасти девушку и раскрыть заговор, который угрожает всей стране.
Донато Карризи — юрист-криминолог, специалист в области человеческого поведения. Его дебютный роман рассказывает об уникальном психологическом феномене «подсказчика», человека-вируса, манипулирующего сознанием и управляющего поведением людей.Похищения шести девочек взбудоражили горожан и потребовали высочайшего мастерства от агентов специальной группы по расследованию особо тяжких преступлений под руководством Горана Гавилы. Но каждый раз, когда следствие приближается к разгадке, вступает в действие некий зловещий план и вскрываются подробности другого, еще более запутанного преступления…