Смена. 12 часов с медсестрой из онкологического отделения: события, переживания и пациенты, отвоеванные у болезни - [12]

Я могу вводить пациентам с помощью капельницы в вену доксорубицин – препарат, вызывающий ожоги на коже и способный приводить к повреждениям сердца, – однако при этом считаюсь недостаточно зрелой, чтобы пользоваться Гуглом без фильтров, предназначенных для детей?

Нам было заявлено, что фильтры были установлены, чтобы медсестры не заходили на работе в социальные сети, ну и вообще, чтобы мы не лазили по Интернету в рабочее время. Честно говоря, не понимаю, действительно ли они считают, что есть такая проблема. Может быть, и есть. Могу лишь сказать, что ни одна из известных мне медсестер не тратит свое время на Интернет, когда у нее есть работа, которую больше выполнить некому.

Сегодня, однако, я все-таки смогла получить доступ к нужной мне информации: антифосфолипидный синдром – это аутоиммунное заболевание, вроде волчанки (системная красная волчанка – из группы системных заболеваний аутоиммунных поражений соединительной ткани). Порой оно развивается на фоне уже существующих аутоиммунных заболеваний, однако у некоторых людей (а у моей пациентки Шейлы Филдс, судя по всему, как раз именно такой случай) возникает и само по себе. Организм пациентов с этим синдромом генерирует ложную иммунологическую реакцию на важнейшие компоненты так называемого каскада свертывания крови. Если говорить проще, то их кровь сворачивается слишком быстро.

Важно, чтобы кровь сворачивалась при порезах – в конце концов, это спасает нам жизнь, – но когда кровь сворачивается внутри организма, а именно в артерии или вене, по которым она должна проходить беспрепятственно, то это может привести к серьезным последствиям и даже смерти. При сердечном приступе образованный тромб препятствует доступу крови к сердечной мышце, из-за чего она частично отмирает. Так как смерть клеток не проходит бесследно, во время сердечного приступа пациенты испытывают сильнейшую боль в груди. Эта боль является последним «криком» таких умирающих клеток сердечной мышцы.

Я не знаю, подвержено ли сердце или какая-то другая часть тела Шейлы повышенному риску из-за болезни. Я только что узнала от Энди про ее боли в животе и не вполне представляю, как они вписываются в ее общее клиническое состояние. По скудному количеству записей в медкарте складывается впечатление, что ни у кого другого тоже нет полного и ясного понимания ее ситуации. Я хмурю лоб. Видимо, придется ждать обхода, чтобы узнать больше.

Продолжаю искать на компьютере нужную мне информацию, записывая ее на бумаге, как вдруг дверь в палату Ричарда Хэмптона открывается и оттуда выходит интерн (как мне показалось). Из-за очков в толстой круглой оправе он немного похож на сову, и, хотя достаточно молод, но из-за жиденьких волос на макушке складывается впечатление, что старость подкралась к нему раньше положенного времени.

– Привет, – тихонько говорю я, едва махнув рукой.

– Ты его медсестра? – спрашивает он, наклонившись ко мне. У него мягкий и низкий голос, а вид настолько серьезный, что мне сложно представить его улыбающимся, но мне нравится его некоторая напряженность, потому что на работе я и сама бываю такой.

Я киваю и называю свое имя.

Он кивает в ответ и снова начинает говорить очень тихим и спокойным голосом:

– Что ж, судя по всему, сегодня мы начнем давать ему Ритуксан.

– Ритуксан? – переспрашиваю я, удивленно подняв бровь.

С его лица пропадают какие-либо эмоции, оно больше ничего не выражает, став неподвижной маской. «Мы будем обсуждать это во время обхода, лечащий врач хочет назначить ему Ритуксан».

Скорчив гримасу, он уходит, а у меня что-то сжимается внутри. Ритуксан используется в качестве первой линии лечения при определенных лимфомах. По сути, это еще не химиотерапия – препарат лишь модифицирует биологическую реакцию организма, подстегивая иммунную систему, чтобы та боролась с опухолевыми клетками. Для многих людей он не представляет никакой опасности, однако пациенты уже не раз погибали даже при его правильном использовании. Из-за слишком сильной иммунной реакции организма состояние человека может сильно ухудшиться. На самом деле, именно так чаще всего и убивает грипп – сам вирус не является смертельным, однако провоцируемая им иммунная реакция порой не оставляет человеку никаких шансов.

Как потенциально опасный, Ритуксан поступает к нам с особой пометкой на упаковке, обозначающей особенно токсичные препараты, с так называемым «предупреждением в черной рамке». Помимо стандартного перечисления всех побочных эффектов, в описании в толстой черной рамке указаны самые серьезные возможные реакции, которые включают и смерть.

Судя по всему, для тяжелых болезней требуются не менее тяжелые препараты, и Ритуксан является далеко не самым страшным из тех, которые мы применяем при лечении рака. Врачи даже считают его «хорошо переносимым» и относительно безвредным, так как после введения нет никаких долгосрочных побочных эффектов. Это позволяет уверенно выписывать его для пациентов за семьдесят и за восемьдесят, которые не смогли бы пережить токсичного воздействия стандартных видов химиотерапии. Если бы кто-то поинтересовался моим мнением, то я бы тоже рекомендовала ритуксан, потому что он действительно помогает при лимфоме, однако медсестры не любят его давать, потому что бывают осложнения, а мы отвечаем за безопасность пациентов.