Смельчак - [37]

Их дети, Лайна, Марта, Фрэнки, крепко спали.

Затих весь Моргантаун.

— Голый, с замотанными ногами, ты похож на парня, каких рисуют в журналах, — Рита тихонько хихикнула. — Ноги болят?

— Это неважно.

— Но все-таки болят?

— Есть немного.

— Индейка бесподобная.

— Ты наелась?

— Конечно.

Они заснули. Ненадолго, ибо на улице еще хватало света, когда Рафаэль, чуть повернувшись, разбудил Риту.

— Какой он здоровый, — улыбнулась она.

— Вот и хорошо.

И они слились воедино.

— Мне бы хотелось остаться здесь. Пока не проснутся дети.

— Отлично.

— А ты встаешь?

— Я поспал днем.

— Завтра тебе на работу?

— Да.

— Твоя новая одежда уже высохла.

— Я видел рубашку и джинсы на бельевой веревке. Когда ты успела их постирать?

— Кровь так плохо оттиралась.

— Я уверен, что там не осталось ни одного пятна.

— Я хочу, чтобы завтра ты пришел на работу чистым и нарядным.

Рафаэль опустил ноги на пол, подождал, как бы прикидывая, не откажутся ли они служить ему, встал.

Рита повернулась на бок.

— Я насчет твоего отца… Мне его жаль. И тебя тоже. И остальных. Но это не трагедия. Ты знаешь, что я имею в виду?

— Да, — кивнул Рафаэль. — Полагаю, что да.

Глава R

Рафаэль поднес спичку к сложенным горкой бумажкам, щепочкам, обрезкам досок. Вдоль русла ручья он ушел довольно далеко, обогнув выступ свалки, скрывший его от Моргантауна. Костер, разведенный в метре от воды, он обложил камнями, дров набрал на всю ночь.

Присев на корточки, Рафаэль смотрел, как огонь пошел низом, но, обнаружив каменную преграду, метнулся вверх, к сухим поленьям.

Уже совсем стемнело.

Поднявшись — одинокая фигура, блуждающая в ночи, освещенная костром, — Рафазль снял с себя все, за исключением повязок на ногах.

Вновь присел, набрал пригоршню пыли и высыпал себе на голову. Вторую насыпал на плечи, третью — на ноги.

Стоя начал втирать пыль в кожу. На лице, по всему телу.

Выплывшая из-за холма луна осветила стоящего у костра Рафаэля.

Затем он зашагал вокруг костра, чувствуя, как в густом, теплом воздухе засыхает смешавшаяся с потом пыль. Первый раз он обошел костер, глядя на него, наблюдая со всех сторон желтые языки пламени наверху, красные угли внизу. На втором круге он смотрел на небо и видел звезды, блекнувшие в свете плывущей меж ними луны. На третьем сосредоточил свое внимание на собственных тенях: одной — от костра, второй — от луны, следил, как они укорачиваются или удлиняются, темнеют или сливаются с землей, меняются в такт его движениям.

Прихрамывая, с перевязанными ногами, Рафаэль ступил в ручей, сел в воду, потом лег, ногами по течению, головой — навстречу потоку. Маслянистая вода неспешно текла вдоль его тела. Пальцами он потер волосы, чтобы смыть пыль, затем плечи, руки, ноги, счищая земляную корку. Перевернулся на живот, опустил лицо в воду, почувствовал, как она переливается через плечи, струится по лопаткам, спине, ягодицам, ногам.

Когда он встал, ночной воздух приятно холодил тело. Рафаэль расставил ноги. Поднял руки. Сосредоточился на собственных ощущениях, на том, что чувствует каждая частичка кожи.

Стоя у костра, с поднятыми руками, он медленно кружился на месте, наблюдая, как высыхают на теле капельки воды, уступая жаркому дыханию огня.

В ту ночь каждый час Рафаэль купался в ручье, всем телом вбирал в себя прохладу ночного воздуха, после чего обсыхал у костра.

А обсохнув, всякий раз садился у огня на новом месте, смотрел на него под иным углом. Подкладывал палочки, наблюдал, как они начинали дымиться, затем занимались и вспыхивали ярким пламенем, чтобы превратиться в золу. От более крупных дров летели искры, вырывающиеся из костра, взлетавшие к небу и исчезающие в ночной тьме. Посмотрев на костер, в следующий раз он садился к нему спиной, чтобы наблюдать окружающую его ночь. Всматривался в лунный свет и тени, движущиеся по спящей земле.

Вблизи он слышал потрескивание горящего дерева. Издалека доносился шум проносящихся по автостраде легковушек и грузовиков.

Сидя у костра, Рафаэль часто глубоко вдыхал, ртом, через нос, наполняя грудь вязким воздухом, затем медленно выпускал его обратно. Всякий раз, делая это, он вертел языком, пытаясь очистить рот, избавиться от металлического привкуса.

Когда на востоке посерело небо, Рафаэль искупался в последний раз. Обсохнув у огня, вновь ощутив его жар, он развалил костер, скинул недогоревшие доски в воду, где они с шипением погасли.

Рафаэль оделся.

Задержавшись еще на мгновение у дымящихся углей, нащупал в кармане сломанную зажигалку. Бросил ее в золу.

Думая о Рите, детях, завтраке, заковылял по тропе вдоль ручья к Моргантауну.

Летние ночи коротки.

Глава S

— Ты так много ешь, — удивилась Рита. — Я никогда не видела, чтобы ты столько ел за завтраком.

Сидя скрестив ноги на полу жилого фургона, рядом с Лайной и Мартой, Рафаэль уминал третью миску разведенкой в воде овсянки. Он выпил две чашки концентрированного молока с водой и теперь пил третью, с растворимым кофе.

В соседнем трейлере транзисторный приемник Фаро гремел танцевальной музыкой.

Лайна показывала, как хорошо умеет она есть овсянку ложкой. Марта пыталась копировать сестру, но всякий раз у самого рта ложка наклонялась и часть овсянки проливалась на ее ноги и пол.