Смех, свет и леди - [41]

— Мне так страшно… Я ничего не могу с собой поделать!

— Я тебя понимаю, — сказал граф, — но наш капитан — мастер своего дела, и я совершенно уверен, что если нам суждено умереть, то не от того, что мы потонем.

Минелла не отняла руку, и он очень нежно обнял ее за плечи.

— Я так счастлива, что вы здесь, рядом со мной, — шепотом сказала Минелла. — Если бы вас не было, я бы, наверное, от страха забралась с головой под одеяло и молилась бы без перерыва.

— Вместо этого мы лучше поговорим о нас, — сказал граф, — и это даст тебе пищу для размышлений.

— Мне трудно думать о чем-то другом, кроме вас.

— Я рад это слышать, — отозвался граф. — А теперь позволь мне посвятить тебя в мои планы.

Его тон встревожил Минеллу, и она взволнованно спросила:

— Каковы же они?

Она больше не боялась, потому что граф обнял ее, и хотя он не поцеловал Минеллу, она чувствовала его лицо совсем рядом.

— Я сказал капитану, — начал граф, — что у меня есть важное сообщение для нашего посла в Италии от ее величества королевы. Он не собирался заходить в Неаполь, но согласился сделать это, чтобы я мог выполнить поручение.

Минелла внимательно слушала, но пока не совсем понимала. А граф продолжал:

— На самом деле я собираюсь увидеться с моей женой и просить ее, чтобы она дала мне свидетельство, необходимое, чтобы начать бракоразводный процесс сразу, как только мы вернемся в Англию.

— Это значит, что газеты напишут о нем? — спросила Минелла. Граф вздохнул.

— Боюсь, что так, и я очень тревожусь насчет того, что сочинят наши ретивые репортеры. Однако нельзя допустить, чтобы ты оказалась вовлечена в эту историю, а значит, нам нельзя будет встречаться какое-то время.

Минелла невольно вскрикнула.

— О нет, я этого не перенесу!

— Больше нам ничего не остается, — негромко сказал граф. — И я думаю, не лучше ли было бы тебе уехать к своей тетушке или, если это невозможно, остаться в Каире с моей матерью.

Минелла молчала, и граф, словно размышляя вслух, продолжал:

— Слушание начнется лишь через несколько месяцев, и к тому времени люди, которые будут видеть нас вместе в Каире, непременно решат, что мы поссорились и расстались.

Голос его стал резким:

— Не могу выразить словами, как мне ненавистна сама мысль о том, что кто-то может приписать тебе недостойное поведение моей настоящей жены.

Он сделан паузу и быстро добавил:

— Однако в настоящее время единственное, что мы можем сделать, это постараться поменьше попадаться людям на глаза. Разумеется, я найму самых лучших адвокатов.

Воцарилось молчание. Потом Минелла сказала чуть слышно:

— Если все это вам так ненавистно, может быть… вам лучше не жениться на мне.

Рука графа, лежащая на ее плечах, напряглась.

— Ты действительно думаешь, что я позволю себе тебя потерять? — спросил он. — С каждой минутой я влюбляюсь в тебя все больше, и до встречи с тобой я не знал, что такое счастье.

— Вы говорите… искренне?

— Я думаю, что теперь, когда мы знаем друг друга так близко, ты сама можешь ответить на этот вопрос.

— И вы тоже всегда будете знать, если я покривлю душой.

— Ты никогда больше не станешь меня обманывать, — сказал граф. — Да, собственно, ты и не обманула меня своим спектаклем, и пока ты пыталась убедить меня в одном, мои чувства говорили мне совсем другое.

— Вы действительна поверили, что я такая же… безнравственная, как Нелли и… Герти?

От графа не укрылось, что она намеренно пропустила имя Конни, и он тихо сказал:

— Ты говорила, что нужно думать о себе в том качестве, в которой ты сейчас, а в данное время ты играешь роль моей жены и станешь ею, как только позволит закон.

Он покрепче обнял ее и добавил:

— А графиня Винтерборн не знает ничего о гейети герлз, кроме того, что видно из ложи! Минелла негромко рассмеялась и сказала:

— Мне очень понравилось представление. Девушки были такие красивые, и музыка — тоже.

— Ты будешь помнить только то, что видела на сцене, а не за кулисами, — твердо сказал граф.

— Конечно, если вы этого хотите, — просто ответила Минелла.

— Я обожаю тебя! — воскликнул он. — Но сейчас, моя любимая, я думаю, тебе нужно постараться уснуть. Надеюсь, утром море успокоится, но если ты вдруг испугаешься, вспомни, что я рядом с тобой.

— Мне так хорошо, когда ты меня обнимаешь, — прошептана Минелла. — Возможно, я мота бы разыграть испуг.

Граф рассмеялся и сказал:

— Я сразу узнаю, когда ты начнешь играть, так что засыпай. Уверяю тебя, корабль в безопасности.

С большой неохотой Минелла отвернулась от него и закрыла глаза.

Она подумала о том, как тяжело ему будет пережить скандал и неизбежные сплетни, и спросила себя, что она может сделать, чтобы это предотвратить.

У нее мелькнула мысль, что, может быть, она будет должна расстаться с ним.

И тогда Минелла принялась молиться духу своего отца:

«Помогите мне, папенька! Помогите мне по — » ступить правильно! Вы знаете его мир намного лучше, чем я, а я не переживу, если его положение при дворе пострадает и если его друзья будут потешаться над ним!«

Она заснула, не переставая молиться.

Наутро тревога не покидала Минеллу, и даже ослепительная красота Средиземноморья не могла рассеять тень, омрачавшую ее счастье.

Вечером незадолго до прибытия в Неаполь они обедали вдвоем в своей каюте, и, когда стюард ушел, Минелла сказала графу: