Смех и грех - [3]

Николай был высок, в меру упитан. Лихо танцевал, с выкрутасами, хотя на вид ему было уже за пятьдесят. Однажды я заметила, что и на меня он бросил пламенный взор чёрных цыганских глаз, но это мне было без надобности. Взгляд у меня давно уж наметанный, с ходу определяла - будет продолжаться наше знакомство или завянет на корню. Если чувствовала в мужчине желание просто «поиграться», то пресекала это желание бесповоротно и жёстко, благо взгляд у меня весьма красноречив: спокойный и непроницаемый в обычной обстановке, гневный или презрительный - в аномальной. А знакомство двух человеческих особей разного пола именно такой и бывает - особой, когда мужчина «распускает» хвост как павлин, то бишь рассыпается мелким бесом, женщина при этом делает вид, что принимает всё за чистую монету и устраивает стрельбу глазами, которую можно сравнить или с пулянием из винтовки-мелкашки, если ухажер не по нраву, или с уханьем тяжелой гаубицы. Так что можно назвать такую обстановку ещё и боевой.

В отношении Николая у меня ни одна жилочка не ворохнулась, не говоря уж о пении душевных струн. И мне на него было наплевать, но задело, что Валентина вдруг стала безо всяких на то оснований коситься на меня, и всякий раз при встрече со мной вставала в позу кобры - раздувалась до красноты в лице, которое у неё и так было не бледное. Естественно, я сразу поняла, в чём дело, да и Люба сказала, что Валентина злится на всех, на кого любвеобильный Николай кидает страстные взоры.

Мы, женщины, иногда бываем на редкость стервозные. Я и то при своём незлобивом характере однажды обнаружила эту самую стервозность, правда, в совершенно критическом положении - в дни, когда мой муженёк плакался на моем плече ввиду великой любви к своей пассии, не забывая между тем и о том, что рядом находится женщина, ублажавшая его много лет. Но привычка - вторая натура, от меня, своей привычки, он так сразу не мог отказаться, и, естественно, что именно ко мне шёл за утешением в случае краха любовных отношений. А я сатанела, и язык мой выдавал чудные саркастические рулады, такие, что я сама себе диву давалась. От этих рулад муженёк исходил злобой и, скрежеща зубами, откатывался ни с чем на свою территорию за соседнюю стену нашей общей бывшей спальни. Потом он уехал, стервозность моя приутихла, и стала проявляться лишь изредка, в случаях, когда без неё совсем уж никак не обойтись.

И вдруг случай, который так и вытаскивал наружу эту самую стервозность или, выражаясь культурно, женское коварство. И не догадывалась я, чем это закончится. Просто мне захотелось повеселиться, и всё!

Я на вечер танцев явилась в окружении трёх женщин, с которыми чаще всего беспредметно болтала, в полном параде и с намерением позлить Валентину-собственницу. Одна она, что ли в санатории, другим тоже надо за мужскую руку подержаться?

Мои заговорщицы - я им сказала о своём злонамерении - одобрили мой план, тем более что Любе Николай нравился как мужчина, и подруги предвкушали посмотреть занимательный спектакль. Одна из моих спутниц заказала «белый танец», и я, не колеблясь, пока Валентина жеманничала и ломалась рядом с Николаем, набивая себе цену, пригласила его танцевать.

Николай с готовностью шагнул мне навстречу, аж каблуками щёлкнул. Я бросила ему руки на плечи, а он ухватил меня за талию, стараясь прижать к груди. Но сей фокус мне известен, и я тут же слегка упёрлась ладонями ему в грудь, оставив между нами зазор не менее сантиметра. Валентина этого, конечно, не знала, видела только, что Николай притиснул меня к себе. Её лицо побагровело, и она принялась испепелять меня взглядом. Но мне было не до неё: с одной стороны старалась соблюдать дистанцию между собой и Николаем, а с другой вела «прицельный» огонь глазами по его сердцу. Наверно, я попала, если он вдруг «неровно» задышал и начал сыпать комплиментами:

- У вас такая красивая шея…

- Угу, - поощрила я его.

- У вас такие красивые глаза…

- Знаю, - проворковала я и словно случайно провела по затылку партнера ладонью, будто кота погладила, и он не замедлил промурлыкать:

- У вас такие мягкие белые руки…

На сей раз я промолчала, ожидая, что Николай скажет далее, но его фантазии хватило лишь на то, чтобы прошептать мне прямо в ухо, касаясь его губами:

- У вас такие маленькие очаровательные ушки…

«Тьфу ты! - подумалось мне с раздражением. - Какая-то «красная шапочка» получается: «Бабушка, бабушка, а отчего у тебя такие большие руки, а почему такой большой нос?..» Однако вслух ответила:

- И это для меня не секрет, - против ушей я и впрямь ничего не имела, но руки мои с мозолями на кончиках пальцев от работы на пишущей машинке далеки от совершенства.

- И вообще вы такая… - мой кавалер усиленно напрягал воображение, как бы своим остроумием сразить меня наповал, а затем уложить прямо в его объятия, но тут закончился танец, и он вынужден был проводить меня к моим приятельницам.

Пока мои сообщницы восторженно излагали свои наблюдения за Валентиной, которая находилась в предынфарктном состоянии во время моего танца с Николаем, Валентина ухватила за руку своего возлюбленного, и обоих, словно ветром, отнесло на другой конец зала. Но напрасно Валентина надеялась этим маневром отвлечь меня от милого. При первых же нотах новой мелодии я тут же подскочила к нему, слегка загородив собой Валентину, и Николай шагнул мне навстречу с ещё большей готовностью, чем прежде, так что репутация моя не пострадала. Вышло, словно Николай сам пригласил меня на танец. Естественно, я не захотела показаться невежливой и пошла танцевать с ним, краем глаза увидев выпученные глаза и распахнутый рот Валентины - уж такой наглости она от меня не ожидала.