Смартфейс - [20]

– Я звонила миллион раз, – разразилась она гневом. Но голова Фрейи все еще кружилась от игры, и, когда она попыталась объясниться, Руби оборвала ее на полуслове. – Ты не знаешь чувства меры, ведь так? Уже очень поздно. Что скажет Эстер?

Оглядываясь назад, Фрейя понимает: не нужно было играть с доверием сестры; в первый раз мать оставила дочерей одних на ночь и, должно быть, взяла с Руби определенные обещания. Тем не менее приемная сестра никогда раньше так не сердилась. Она была той, кто обычно нарушает правила, независимо от того, что под этим подразумевала Эстер. Возмутительно, что Руби пыталась требовать что-то сейчас, когда Фрейя наладила отношения с местными жителями Пэкхама. Ей даже пришло в голову, что сестра ревнует. Когда голос в трубке назвал Фрейю глупой и пекущейся только о своих интересах, девушка больше не могла этого вытерпеть. Фрейя будто с цепи сорвалась, разразилась тирадой, из которой теперь в памяти всплывают лишь отдельные фразы, словно обломки после кораблекрушения:

– Можешь говорить сколько угодно! С каких это пор ты следуешь всем правилам матери? Просто не лезь не в свое дело, Руби! Я просто хочу поиграть. Отвали от меня.

Иногда припоминаются новые подробности, и они даже сейчас причиняют боль.

Фрейя замолчала, и на несколько секунд, прежде чем Руби ответила ей, воцарилась тишина.

– И как ты собираешься добираться до дома? Тебя никто не подбросит на машине.

– Я останусь здесь. Я, наверное, смогу здесь переночевать.

Фрейя бросила вопросительный взгляд на Терри, но та была слишком занята стаканом воды, чтобы обратить на нее внимание. Фрейя сбросила вызов. Оказалось, что все остальные планировали устроиться на ночлег в гостиной, и найти спальный мешок не составило большого труда. Ребята проходили уровень за уровнем, глубоко погрузившись в виртуальный мир, и остановились только тогда, когда Терри уснула и они поняли, что уже перевалило за четыре утра.

Игра перенесла Фрейю в царство невесомости, в состояние свободного плавания, где можно было делать и говорить все, что угодно. Маски в то время были визуальными, и недостаток сенсорного восприятия приходилось заполнять собственным воображением. Так что выйти из игры означало окунуться в густой утренний аромат бекона, предвещавший день, уютный, как старый диван. Терри с остальными слонялись вокруг, смотрели скверные дневные передачи по телевизору, по мере сил стараясь приготовить на плите завтрак. В обед ребята сонно попрощались, Фрейя пошла домой, а изнутри ее точил червь какой-то смутной тревоги. Сестры ссорились не впервые. Всегда казалось, будто они разругались окончательно, но со временем обе успокаивались, и ни одна не держала на другую зла. Фрейя мысленно сформулировала извинение и уже слышала ответ Руби:

– Не волнуйся, все в порядке.

Возможно, к утру сестра уже успокоилась, она посочувствует Фрейе и согласится с ней. А если нет, девушка попросит у Руби прощения. Все будет в порядке.

Фрейя совсем не удивилась, когда, вернувшись домой, никого не обнаружила. Гора тостов с лимонным кремом помогла продержаться весь день, девушка так сильно устала, что постоянно зевала и не могла съесть слишком много. Вспоминая этот день позже, она чувствовала отвращение. Руби, возможно, долго колотила по стенкам фургона, вертела ручку закрытой двери, всеми силами стараясь привлечь внимание. Полиция могла бы идти по горячим следам. Как бы то ни было, кошачья независимость Руби объясняла ее отсутствие. Лишь спустя несколько часов, когда Эстер вернулась с вокзала, Фрейя написала сестре сообщение, извиняясь. И неважно, что за этим не последовал немедленный ответ.

– Я так предполагаю, вчера все прошло хорошо? – мать кинула рюкзак в коридоре и нетерпеливо начала готовить свиные ребрышки по-китайски, которые купила по дороге домой. Эстер хотелось знать, придет ли Руби к ужину. В этот момент Фрейе пришлось объяснить, как она осталась с ночевкой у Терри, и робко рассказать, как Руби звонила ей на мобильный. Голос дочери становился все тише и тише. Только сейчас Фрейе пришло в голову, что Руби, возможно, не пошла спать после ссоры.

– С ночевкой? Ты же обещала, что вернешься вовремя, – прикусывая влажный конец лопатки, мать суетливо ходила по комнате.

– Знаю, было слишком поздно…

Эстер в разноцветной толстовке и солнцезащитных очках принесла в дом летнее праздничное настроение, которое теперь быстро испарялось. Фрейя вошла в комнату Руби и увидела, что любимые ботильоны сестры пропали вместе с тканым мешком, который та везде носила с собой. Смарт-очки – подарок на день рождения – лежали на тумбочке.

Именно Эстер высказала догадку, что Руби могла попытаться прийти к дому Терри после последнего телефонного звонка.

– Глупо, глупо, – продолжает повторять мать, хотя в сознании Фрейи эти слова сливаются со звуком прокалывания пакета риса, предназначенного для микроволновки, вилка сначала погружается в него, а затем столовый прибор вытаскивают. Позвонив Руби на сотовый, они услышали лишь автоответчик, хождение по улице туда-сюда не дало никаких подсказок. Нельзя сказать, что мать с дочерью ожидали найти ее, просто позвав по имени. Но это помогло отсрочить обращение в полицию – шаг, который приводил семью в ужас. Фрейя по сей день вспоминает, как мать набирала номер Руби, как при этом хрустела ее шея, как холодной рукой она охлаждала пульсирующий от боли лоб, а ребрышки с пятью специями превращались на плите в угольки.