Слышишь, Кричит сова! - [99]

Сегодня это Антону Давыдовичу истиной уже не казалось, и, как это ни странно, первое сомнение в ее справедливости посеял замелькавший в шестидесятые годы сначала на страницах газет, а затем перекочевавший и в научно-популярные журналы алмасты - существо более известное под загадочным названием "снежный человек".

Наткнувшись на очередное сообщение о сенсационной встрече с алмасты, Антон Давыдович в который раз подивился настойчивому утверждению, что это кем-то виденное существо не что иное как доисторический человек, каким-то манером ухитрившийся уярятаться от эволюции и досуществовать в первозданном виде до эпохи космических полетов. Это было не просто маловероятно, а вовсе невозможно. И Антон Давыдович поражался непониманию столь очевидной истины: чтоб выжить, чтоб не выродиться и сохраниться - нужна популяция и немалая. А такая популяция не могла просуществовать тысячелетия незамеченной в незначительных по размерам местах обитания, вдобавок ограниченных совершенно определенными пределами. Если даже допустить такую вероятность для мало исследованных Гималаев, то уж на Кавказе, заселенном испокон веков, а в последние десятилетия исхоженном туристами.и альпинистами вдоль и поперек - существование доисторического человека в количестве, необходимом для выживания, не заметить, было нельзя, И действительно, все многочисленные свидетельства ничего не говорят не только о племени, но даже о небольших группках алмасты. Все очевидцы сообщают, как правило, об одиночных экземплярах...

Вполне могло случиться, что, отмахнушись от столь очевидной нелепости, Антон Давыдович благополучно забыл бы о "снежном человеке", и тогда, вероятно, многое повернулось бы иначе. Но случилось другое: Антон Давыдович обратил внимание на "географическую" сторону вопроса.

А она была такова: все зарегистрированные с той или иной степенью достоверности случаи отмечены в совершенно определенных местах, имеющих общий признак: горы - Гималаи, Кавказ, Тянь-Шань, Памир. Так возникло сначала неясное предположение, впоследствии превратившееся в твердое убеждение, подкрепленное расчетами: гигантские горные массивы своей грандиозной тяжестью как бы продавливают пространство. Локальная деформация пространства влечет за собой деформацию времени, искривляя его.

В результате "кусок" эпохи, отделенной от нас тысячелетиями, на какой-то отрезок времени оказывается сосуществующим с нами. О том, что это явление происходит постоянно, свидетельствует элементарный расчет: встреча с алмасты возможна при двух обязательных обстоятельствах - нужно, чтобы "снежный человек" оказался и в месте и в момент искривления пространства-времени и чтобы именно в этот же момент где-то поблизости оказался наблюдатель.

Такое совпадение весьма маловероятно, и тем не менее количество совпадений, в результате которых происходили отмеченные встречи с алмасты, велико. А это значит, что процесс локальных деформаций пространства и времени протекает здесь постоянно, с дазной степенью интенсивности, но постоянно.

Поделившись этими соображениями с Черняковым, тогда еще тоже и не помышлявшим о практической проверке собственных гипотез о внутреннем строении времени, Антон Давыдович фактически подтолкнул коллегу на путь, бесперспективность которого ему самому стала вскоре вполне очевидной. Но Черняков ухватился за едва блеснувшую мысль и со свойственным ему упорством, отбрасывая все, как он говорил, привнесенные соображения, за несколько лет разработал довольно стройную и убедительную гипотезу. В основе ее лежал тот самый феномен снежного человека, замеченный когда-то Антоном Давыдовичем: деформация пространства вызывает искривление или диффузию времени. Черняков это ухватил сразу. Собственно, сформулировать задачу на этом основании было проще простого: смоделировать происходящие в природе процессы деформации пространства и тем самым получить возможность проникновения сквозь время. Сформулировать было просто, но создать, скажем, локальную концентрацию тяготения пока возможно только в фантастических романах. И тем не менее специально созданная Черняковым лаборатория бурения времени вела очень интересные работы, логический и математический аппарат черняковской гипотезы деформируемого пространства был выполнен с блеском.

Антон Давыдович мысль о таком пути отбросил по недолгом размышлении. Невыполнимость задачи при современном состоянии знаний было абсолютно ясной. Чернякова, вероятно, привлекала или, может, раздражала именно недостижимость поставленной цели, он так и шутил: снежный человек может, а мы нет?

Скрипнула дверь. Антон Давыдович хотел было окликнуть осторожно шагнувших-через порог ребят, но услышал шепот Алексея: "Тише, спит". "Спит так спит",- усмехнулся в темноте Антон Давыдович, и в подтверждение даже всхрапнул легонько.

Интересно, сообразили они все-таки, чему стали свидетелями.- подумал Антон Давыдович. - Сообразить-то сообразили наверняка, только вот могут ли оценить происшедшее так, как это может сделать человек, добрый десяток лет продиравшийся сквозь дебри сомнений, гипотез, открытий, всевозможных препятствий, возводимых логикой и здравым смыслом, к этой вот ржаво-черной скале, нелепо торчащей горбом у берега никому не известного озерка?