Служители тайной веры - [48]

Охотничий терем начал просыпаться.

В утренней тишине громко поскрипывали двери, гулко доносились шаги и глухое покашливание слуг. На заднем дворе кто-то начал рубить дрова. Князь видел, как вышел во двор голый по пояс Юрок Богун и опрокинул на себя ушат воды из колодца. Через четверть часа он будет стоять перед князем свежий, бодрый, готовый к новому дню...

Юрок все еще умывался, когда за воротами возникло какое-то движение. Стена ограды заслоняла от князя происходящее — он только видел, что прискакал всадник. Наверно, это был гонец, доставивший чье-то донесение, и Федор не мог понять, почему его приезд вызвал такое странное оживление среди часовых и воинов охраны. Князь видел, как Юрок вдруг застыл, глядя в сторону ворот, потом почему-то засуетился, бросился в терем, через минуту выбежал оттуда одетый и кинулся к воротам.

Ворота открылись, и князь увидел странную картину. Верховой гонец был окружен стражниками, которые, глуповато ухмыляясь, переглядывались и как будто не решались впустить гонца. Один что-то сказал, все громко захохотали, и тогда шутник протянул всаднику руку. Гонец поднял лошадь на дыбы и хлестнул руку плеткой. Все это было очень странно, но еще более странным было поведение Юрка, который, выскочив за ворота, молчаливым и решительным ударом в челюсть сбил с ног стражника, который только что получил удар плетью. Потом Юрок, сказав несколько слов, вежливо поклонился гонцу и, взяв его лошадь под уздцы, торжественно провел в ворота.

Князь диву давался, глядя на нелепое поведение своих обычно сдержанных слуг, и терялся в догадках относительно необъяснимого почтения, которое Юрок оказывал простому гонцу. Из-за близорукости Федор не видел лица всадника, но мог разглядеть, что одет он очень просто.

Через минуту на лестнице застучали быстрые шаги Юрка, и он появился на пороге, слегка запыхавшийся и возбужденный.

— Что происходит? — с неудовольствием спросил Федор.

— Прибыл срочный гонец от Никифора Любича, — сообщил Юрок. Он выглядел смущенным.

— Разве в этом есть что-то необычное, из-за чего стоит затевать драку и поднимать столько шума? — Князь все больше раздражался.

— Да, князь, есть необычное. Этот гонец — молодая девица.

— Девица? — изумился Федор, но тут же привычная осторожность взяла верх над удивлением. — Она сказала пароль?

— Да, и даже показала мне письмо, запечатанное перстнем Никифора.

— Очень странно, — пробормотал князь и тут же спохватился: — Так что ж ты стоишь?! Раз она привезла срочное известие — проси войти.

Юрок, неловко повернувшись, вышел и тут же вернулся, пропустив впереди себя Марью в мужском костюме для верховой езды. Марья молча поклонилась князю и протянула свернутую в трубку бумагу.

Федор мало знал женщин. В их присутствии он всегда чувствовал себя скованно и неловко. Он сразу начинал стыдиться своего маленького роста и преждевременно полысевшего лба.

Увидев Марью, он густо покраснел и ответил на ее поклон гораздо ниже, чем подобало. Шагнув вперед, чтобы взять протянутое письмо, он опрокинул табурет, смутился еще больше и, что-то пробормотав, сердито взглянул на Богуна.

— Э-э-э... Садись, девушка... — промямлил Федор и, не зная, что сказать еще, отошел к столу.

Сломав печать, он развернул письмо, с удивлением отметив про себя, что его пальцы стали вдруг какими-то негнущимися и неловкими.

Однако то, что он прочел, настолько поразило его, что Федор сразу забыл о своем смущении.

Письмо было написано торопливым, взволнованным почерком.

Князь!

Только что мне совершенно случайно удалось узнать, что твоей жизни угрожает смертельная опасность. Подробности представляют настолько важную тайну, что я не решился доверить ее бумаге, или простому гонцу. Поэтому посылаю к тебе свою дочь Марью, и хотя девушка рискует потерять доброе имя, если кто-нибудь ее узнает, — я все же иду на это, полагаясь на твою честь и благородство. Только ради спасения тебя от верной смерти я ставлю под удар честь, а возможно и жизнь моей единственной дочери. Молю Бога, чтобы с ней в дороге не случилось никакого несчастья, и чтобы она успела отвратить удар, коварно занесенный над твоей головой! Марья сама все расскажет.

Как всегда, преданный тебе Никифор Любич.

Лицо Федора приняло выражение сосредоточенности и спокойствия, как это всегда бывало в случае опасности. Он уже не видел в Марье девушку. Теперь это был только гонец, доставивший важное известие.

— Садись! — коротко и решительно приказал он, и Марья села на табурет перед ним. — Я слушаю.

— Прости, князь, — твердо сказала Марья, — и ты прости, — она кивнула Богуну, — но отец велел мне говорить с князем Вельским только наедине.

Он сделал исключение лишь для одного случая... — Марья замялась.

— Какого? — живо спросил Федор.

— Если бы я не застала тебя в живых, князь, я должна была бы немедленно сообщить обо всем твоему канцлеру...

Федор едва заметно вздрогнул. Юрок встал, но князь остановил его.

— У меня нет никаких секретов от моего друга Юрка Богуна.

— Это твое дело, князь. Потом ты волен рассказать ему все, но я должна выполнить приказ отца.

Федор немного подумал.

— Это справедливо, — сказал он. — Гонец должен выполнять указания точно. Мы позже обо всем поговорим, Юрок, — кивнул он Богуну, — а ты пока распорядись, чтобы все, кто видел Марью, забыли об этом навсегда под страхом смерти. Я хочу, — пояснил он Марье, — чтобы твое доброе имя не пострадало, и хотя тебя здесь никто не знает, лучше, чтобы никто не проболтался даже о том, что ко мне вообще приезжала какая-то девушка. Теперь мы одни. Говори.