Служение Отчизне - [107]

Уточнили расчет, изменили схему набора высоты, подготовили самолет, и я снова — в воздухе. Второй полет прошел отлично, а затем начали тренироваться летчики, выделенные для борьбы с воздушными шарами.

До наступления темноты тренировались. Вечером слетелись на один из аэродромов. Обменялись приобретенным опытом, а рано утром началась «охота за ведьмами», как мы тогда называли полеты на сбитие воздушных шаров.

Мне так хотелось взлететь первому, но долг командира обязывал быть на своем посту. Первый воздушный шар был сбит на высоте 14 тысяч метров.

Это окрылило нас, и мы думали, что и в дальнейшем все пойдет так же. Но следующий шар на такой же высоте пропустили. А третий и четвертый прошли на высоте более 17 тысяч метров. Летчики, открывая огонь, срывались в штопор. Вот где пригодилась тренировка, которую мы прошли до этого. Конечно, в первых полетах все волновались, но, когда все слетали по три-четыре раза, сваливаясь почти в каждом полете из-за потери скорости, — привыкли. Стало нормой: разгон, горка, отсечка двигателя, огонь, падение на неуправляемом самолете тысяч пять-шесть, затем вывод, запуск и нормальный заход на посадку.

Неудачи первых дней заставили нас снова работать над отдельными элементами. Снова анализ и расчеты. Приспособились и даже ухитрялись сбивать шары на 17 тысячах и выше.

Эти полеты как нельзя лучше способствовали пониманию того, что такое стратосфера. Группа, которая работала по воздушным шарам, потом обучала остальных летчиков полетам в стратосфере, и атакам на статическом и динамическом потолке.

Не успели мы закончить борьбу с воздушными шарами, как приступили к учениям. И как назло, в первый же день испортилась погода: с утра не видно ни зги, аэродромы и район учений закрыты туманом. Ждем, волнуемся. Командарм несколько раз требовал доложить фактическую погоду и прогноз на ближайшие два-три часа. В последний раз сообщил, что до начала атаки остается меньше часа, видимость в районе учений начала улучшаться, плохо будет, если не будет авиации.

Собрались на КП дивизии все, кроме заместителя по летной подготовке: он был в районе учений. Обсудили обстановку, в который раз за сутки допросили метеоролога: будет или не будет погода? Ответ: будет улучшаться, но медленно.

Остается 30 минут. Звоню командующему. На мой доклад о погоде он говорит:

— В районе учений высота сто-сто двадцать метров, видимость два-три километра и продолжает улучшаться. Если можешь, пришли хоть пару для имитации удара авиации.

Я ответил:

— Понял.

Смотрю на майора Шапиро и спрашиваю:

— Готов? По самолетам! Начальнику штаба при наличии погоды действовать по плану мелкими группами, сигнал на вылет дам с борта самолета или после посадки.

Начальник политотдела полковник М. Н. Смольков спрашивает:

— Туда низом, а обратно верхом?

— Правильно, не забудьте проверить, чтобы прожектора включили во время пробивания облаков.

Взлетели и на высоте 20—30 метров идем к району учений. Прошли половину маршрута, погода стала улучшаться. Связался с КП командующего, уточнил время «удара», и точно в назначенное время мы появились над целью, имитируя парой авиационный удар. Подрывники после каждого нашего пролета подрывали столько взрывных пакетов, что даже видимость ухудшилась. В очередном заходе слышу голос:

— Молодец, Скоморох, я — Жданов. — Я даже опешил и ничего не нашел лучшего, как спросить:

— Откуда вы?

Выполнив задание, мы вернулись на свою базу. Как я после узнал, он только вчера прибыл для вступления в должность первого заместителя командующего войсками округа и уже сегодня присутствовал на учениях.

Радость была беспредельной: обаятельный, душевный человек, хорошо и глубоко знающий военное дело, превосходно разбирающийся в людях, он потом много полезного сделал для округа, и наша совместная работа меня во многом обогатила.

Началась революция в военном деле. Стали поступать новые средства вооруженной борьбы. Надо было изыскивать пути и способы их применения. Это и многое другое интересовало меня. Чувствовалось, что запаса полученной мною информации уже не хватает. Вроде бы и прошло-то всего шесть лет, а вот как она устарела. За этот период времени я многому научился, главное — работе с людьми. Выработался рациональный метод мышления, последовательность действий, методика работы в различных областях, а вот информации, систематических знаний в ряде важнейших вопросов не хватало.

Я как-то поделился своими мыслями с Ждановым. Он вначале шутя сказал, что знаний хватит, а потом серьезно поддержал:

— Надо идти в академию Генерального штаба. Это то учебное заведение, которое тебе сейчас необходимо. Ты сколько командуешь дивизией?

— Два года.

— Нужно идти.

Закончились очередные учения. Я обратился к своему командующему. Он выслушал меня, поинтересовался деталями подготовки дивизии, а потом сказал:

— Пишите рапорт, поддержу в следующем году только при одном условии: план будущего года выполнить полностью к концу сентября без летных и чрезвычайных происшествий.

— Товарищ командующий, — попросил я, — без летных — да, а в отношении чрезвычайных, может быть, опустим это условие? Я буду, конечно, стараться…