Служба - дни и ночи - [25]

— И что, родители ничего не знают об этом? — недоверчиво спросил Мирский. — А зарплата, зачетка, ведь они же этим должны интересоваться?

— Они интересовались, — усмехнулся Смирнов, — но дело в том, что она регулярно приносит домой зарплату и в зачетке у нее стоят по всем предметам оценки и зачеты. Как это ей удается, я уже выяснил. Нашел ее подругу Эланину Светлану. Раньше они дружили, но потом поссорились из-за этого Кагановича. Так вот, если верить Эланиной, то отметки в зачетке Ведровой проставляет Каганович, он же дает ей деньги, которые Ирина отдает под видом зарплаты родителям.

— Да, ничего не скажешь, — задумчиво проговорил Мирский, — скромный заведующий складом, с окладом, на который не очень-то разгуляешься, регулярно выплачивает зарплату девушке. По-моему, нам не следует думать, что дает он это только за красивые глаза и послушание в любви. Очевидно, здесь надо искать и другую, пожалуй, главную причину.

— Конечно, Василий Владимирович, — поддержал его Смирнов, — тем более, как удалось выяснить, Ведрова регулярно, раз, иногда два раза в месяц, выезжает в командировки. Ну, а раз она, как мы уже знаем, на заводе не работает, значит, скорее всего, ее в командировки направляет только Каганович, который сам отлучаться с работы на длительное время не может.

Когда Смирнов закончил свой доклад и сел на место, Ильин спросил у Мирского:

— Теперь ясно, почему я именно вам поручил заняться Кагановичем?

Мирский молча кивнул головой.

— Вам в помощь выделяю Смирнова. Было бы неплохо, если бы удалось вместе с Ведровой съездить хоть в одну «командировку».

Абдураимов, обеспокоенный тем, что Кагановичем заинтересовалась милиция, решил искать пристанище там, где он останавливался раньше. Он об этом прямо и сказал Мхитаряну. Тот, помня урок, преподнесенный «стариком» в квартире Кагановича, перечить не стал и сразу же согласился. Прошел час, затем второй, третий... Найти подходящую квартиру не удавалось. Делать было нечего, и Абдураимов решился. В Минске была у него одна квартира, где проживала одинокая старуха. Но эту старуху и, главное, ее небольшой домик Абдураимов держал в запасе только на крайний случай и только для себя. Он искоса взглянул на молчавшего Мхитаряна, подумал: «А может, кокнуть этого ублюдка и айда к Нюрке? — Но тут же сам себе возразил: — Нет, рано. Он пока нужен». Перспектива остаться одному не улыбалась Абдураимову.

Он, конечно, не доверял этому здоровому армянину, понимая, что тот наверняка выжидает момент, намеривается выяснить, где «старик» хранит деньги, стремится убрать его и захватить все богатство.

— ...тебе под хвост, — прошипел «старик», и его душу опять всколыхнула злоба. — Я тебя, красавчик, сам отправлю к праотцам, но только сделаю это раньше, чем ты думаешь меня пришить, пока потаскай мои чемоданы, послужи у меня носильщиком.

Абдураимов понимал, что Мхитаряну нужны были не только его, Абдураимова, тысячи. Он, Мхитарян, несмотря на свою молодость, силу и умение входить в доверие к людям, боялся их, его страшило одиночество. И действительно это было так. Мхитарян, молча тащивший чемоданы, думал почти о том же, что и «старик». «Черт бы побрал эту старую ворону! Каждого куста боится. Трахнуть бы сейчас чемоданом по его чердаку и айда гулять. Денежки у меня есть, да и от него можно прилично поживиться. Но куда я один? Знакомых нет, в каждом отделении милиции мои портреты висят, да и главного я еще не достиг. Нет, пока я не узнаю, где эта кривоногая горбатая развалина хранит свои тысячи, буду терпеть». На том и порешил Мхитарян, а вслух спросил:

— Что делать будем?

Абдураимов испытующе посмотрел на напарника и решился:

— Давай я постою здесь с чемоданами, а ты вон по тому переулку выйдешь на большую улицу, возьмешь такси и подъедешь сюда.

Дождавшись, когда Мхитарян уйдет, Абдураимов присел на чемодан и задумался: «Поедем к Нюрке; предупрежу, чтобы язык не распускала».

Мхитаряна не было долго, и Абдураимов перебрал в памяти все, что связано с Нюркой. В более молодые годы она поддерживала связь со всякой шпаной. Жила одна в небольшом старом собственном домишке, который достался ей от давно умерших родителей. Нюрка никогда не была замужем, не имела детей и не работала. Жила за счет небольшого сада да за предоставление своего дома разной швали. У нее часто останавливались заезжие карманные воры, удобно чувствовали себя у нее и другие уркаганы, один из которых и привел однажды к ней Абдураимова.

Он сразу оценил старуху, но беда была в том, что ее хату часто навещали работники милиции. Ох, сколько трудов стоило тогда Абдураимову убедить старуху не предоставлять всей этой шушере свой дом. Она согласилась на это только тогда, когда Абдураимов предложил ей возместить все убытки от такого шага. Прошли годы, но хозяйка свое слово держала крепко. «Еще бы, — усмехнулся Абдураимов, — я плачу ей в десять раз больше, чем она имела от всяких забулдыжек и воровской мелюзги».

«Старик» понимал, что и он остался в выигрыше. Во-первых, он получил в Минске отличное пристанище и, что самое главное, смог оборудовать в подвале ее сарая тайник. Ему тогда здорово повезло. Хозяйка дома неожиданно заболела, и ее пришлось отвезти в больницу. За те две недели, которые она отсутствовала, Абдураимов вместе с двумя рабочими сделал в сарае погреб, а когда рабочие ушли, решил оборудовать в стене за толстым бревном тайник. В этот тайник Абдураимов прятал только драгоценности. Его давно беспокоила мысль, что будет с тайником, если умрет хозяйка, как он тогда попадет в сарай?