Служанка и виконт - [33]

Если кого-то из слуг заменят, думала Мари-Лор, то это будет досаждающая ей хорошенькая судомойка, к которой пытались пробраться герцог и его старший сын — на потеху всей прислуге.

А если ее вдруг не уволят, то надо остерегаться новых притязаний герцога. Она знала, что сумеет защитить себя. Разве она не сделала из Жака котлету? Отбиться от месье Юбера было бы нетрудно — он не очень крупный и обычно пьяный. Но удовольствие увидеть синяк у него под глазом дорого обойдется. Ее сразу же выгонят, не заплатив двадцать ливров полугодового жалованья. Ей оставалось только надеяться, что Юбер утратил к ней интерес.

Однако ее даже радовали эти заботы, ибо их было легче переносить, чем тупой, парализующий страх, охватывавший ее каждый раз, когда она представляла себе жизнь здесь без Жозефа.

Пышные похороны прошли с соблюдением всех религиозных правил. Было сделано все, что только можно было купить за деньги: целая армия нищих несла зажженные свечи, оглушительно звонили церковные колокола. Слуги, сохранявшие скорбное выражение лица, шли в конце процессии, пока не настало время поспешно возвратиться в замок, чтобы приготовить роскошный ужин, который новая герцогиня заказала для местных богачей, присутствовавших на церемонии. Мари-Лор не видела лица Жозефа. Только затылок, возвышавшийся над другими провожающими, шедшими за гробом.

— Он пробудет здесь месяц траура, — сообщила ей Луиза, — а затем отвезет мать обратно в монастырь.

— А потом?

— А потом, — Луиза заколебалась, — о, какие-то дела о правах, которыми они занимаются… Я плохо в этом разбираюсь. Эти дворяне вечно просят чего-то у короля… представить только, что моя семья просит короля не забирать братьев на строительство дорог во время уборки урожая. О да, мы с таким же успехом могли бы просить оживить мертвых или остановить мистраль. Больше я ничего не знаю, Мари-Лор.

— Нет, знаешь. В чем дело?

Луиза понизила голос до хрипловатого грустного шепота:

— Они решили побыстрее договориться. Он едет в Париж с месье Юбером, то есть с герцогом, и с новой герцогиней. Его женят.

Мари-Лор кивнула, выражение ее лица не изменилось, но грудь сжало так, словно ее стянули железными обручами.

— Ложись спать, Мари-Лор, — сказала подруга.

В маленькой комнате на чердаке Мари-Лор было душно. Храп Луизы становился совершенно невыносимым. Мари-Лор крепко спала, стараясь не ворочаться на постели, но как только забрезжил серый рассвет, она проснулась и прокралась вниз по лестнице, побежала через поле к реке, где было прохладнее.

Девушка остановилась на склоне холма и посмотрела вниз на воду. В этом месте ее трудно было назвать рекой, всего лишь ручей, с журчанием катившийся по камням. Осеннее солнце только еще вставало за восточными холмами, в его косых лучах становились заметны каждая иголочка на сосне и мелкие желтые листья тополей.

В миле от этого места, справа, ручей сливался с другими ручьями. Река становилась шире и несла свои воды через поля и фермерские усадьбы, мимо амбаров и стогов сена и шумных стай уток и гусей. Мари-Лор повернула налево, прошла через небольшой лесок и вышла туда, где вода скапливалась, образуя маленькие заводи, обрамленные зарослями папоротника. У одной из них над водой нависал большой плоский камень. В свободные минуты она сидела здесь, погруженная в свои мечты; здесь можно было и хорошенько выплакаться. В это утро она собиралась плакать до тех пор, пока у нее не останется слез.

Тропинка, бегущая через лес, была каменистой и узкой, и приходилось смотреть себе под ноги. Крошечные ящерицы испуганно убегали с камней, которые только начинали нагреваться. «Солнце нагреет и мой камень», — подумала она.

Она обнаружила это место еще в первый месяц своего пребывания в замке и наслаждалась здесь тишиной и уединением, перед тем как бежать на кухню завтракать и начинать работу. Однако в последнее время она не бывала здесь, эти недели она так долго оставалась в комнате Жозефа, что по утрам с трудом вставала с постели.

Хлопанье крыльев потревоженного тетерева отвлекло ее, и она чуть не поскользнулась. Ее камень был уже близко, за поворотом. Мари-Лор заспешила к нему…

И увидела, что кто-то опередил ее.

Широкие плечи, обтянутые темным жилетом, шелковистые черные волосы, готовые вырваться из-под связывавшей их ленты. Он обернулся, услышав ее шаги, и Мари-Лор увидела мокрые от слез глаза и печально опущенные уголки его губ.

— О, — неуверенно сказала она, — простите. Я не хочу вам мешать.

Жозеф бросил в воду камешек, и тот запрыгал по водной глади.

— Нет, — сказал он, — пожалуйста, останьтесь. Здесь хватит места для двоих, если я подвинусь. Да вот сюда садитесь.

Девушка робко опустилась рядом. Внимательно смерила взглядом узкое пространство, отделявшее их друг от друга. Она смотрела на его профиль, такой темный на фоне освещенной солнцем воды, и на выбившуюся прядь черных волос, которую шевелил легкий ветерок. Она была так поглощена этим, что забывала дышать.

Они сидели молча. Солнце поднималось все выше, а поверхность воды превращалась из серебристой в бледно-золотую.

— Я… я…

— Сожалею, — произнес он, или она, или оба. — Я…