Служанка фараонов - [53]

Не лучше ли было мне исчезнуть? Разве не казалось, что на меня вовсе не обращают внимания, и мое отсутствие не очень-то бросилось бы в глаза? Аменет в конце концов подыскала мне другую службу. Теперь вместе с многочисленными служанками я вязала большие, красиво подобранные венки. На пороге стоял прекрасный праздник Опет, когда Амон посещает в южном храме свою великую супругу Мут. Кто заметит мое отсутствие, когда в саду сотни людей срезали цветы и вязали венки во дворах? И все же я откладывала свое бегство со дня на день, с недели на неделю!

На этом большом празднике я не пела в хоре Амона. Мне не удалось увидеть ни царицу, ни царя, который шел в толпе жрецов и пророков.

Я стояла далеко в стороне, когда жрецы с носилками бога на плечах спустились к Реке. А когда от берега отошел царский корабль, за которым на буксире плыла ладья «Усерхат-Амон», прекрасная ладья бога, меня так оттеснили, что я не различала даже звучания систров и пения храмовых хоров.

Чтобы попасть в храм Мут, нам нужно было пройти по дороге вдоль берега. Ведь для простого народа и для низшей прислуги дворца кораблей не полагалось. Я шла в толпе совершенно незнакомых людей, так как весь народ города Амона высыпал на дорогу, соединявшую оба храма. Одна женщина с ребенком на руках, которой я помогла, когда ее толкнули и она чуть было не упала, пошла вместе со мной.

Мы подошли к храму Мут в числе последних. Царский корабль уже причалил к берегу. Теперь от Реки должна была тронуться в путь торжественная процессия и перенести носилки бога в святилище Мут. Поднялось ликование, которое передалось даже тем, кто не мог ничего видеть.

Нам не удалось пройти во двор храма, который уже давно не мог вместить всей толпы. Но я сумела усесться на низкой стене там, где должна была пройти процессия. Я помогла женщине с грудным ребенком взобраться на это удобное место. Мы увидели одетых в белое отцов бога, пророков, в накинутых на плечи шкурах пантер, увидели, как они несли на плечах драгоценный груз. Мне показалось, что в одном из них я узнала Тутмоса. Впереди вельмож своей державы выступал Макара в полном облачении царя. Воздух наполняло звучание систров и пение хоров Амона.

Большие ворота храма закрылись за ними. Солнце так палило, что у меня закружилась голова и мне пришлось прислониться к своей соседке. Молодая женщина успокаивала ребенка, и улыбка украсила ее грубоватое лицо.

Внезапно поднялся рев, похожий на крик, вырвавшийся одновременно из тысячи глоток. Сначала ничего нельзя было разобрать, но рев распространялся с быстротою молнии и докатился до нас:

– Чудо! Чудо!

Те, кто понял эти слова, не задумываясь передали их дальше. Я тоже в возбуждении вскочила на стену, на которой до тех пор сидела, и закричала вместе с другими:

– Чудо! Чудо!

Потом я спросила у пробегавших мимо людей:

– Что за чудо?

Но мне не отвечали.

Возбуждение народа росло с каждой минутой. Никто не знал, что же произошло, но у всех разгоралось воображение оттого, что они стали свидетелями великого мгновения.

Нам пришлось еще долго ждать, пока откроются ворота храма. Напряжение становилось невыносимым. Слухи летали, как голуби. Один говорил, что статуя бога поднялась из священной ладьи и направилась к статуе божественной матери Мут; другой – что ладья бога внезапно начала светиться ярким, сияющим зеленоватым светом.

А когда ворота снова открылись и показалась процессия со священной ладьей, то Тутмос шел уже не в ряду жрецов, а выступал впереди как Первый из великих сановников державы. Он снял одеяние пророка, царский передник закрывал его бедра, а голову венчала двойная корона Обеих Земель.

Потом те, кто якобы видел, и те, кто слышал об этом от других, которые утверждали, что это видели, рассказали мне: ладья бога внезапно осветилась ярким светом и статуя Амона сошла со своего цоколя! И бог взял за руку царя, находившегося среди жрецов, и поставил его на то место, которое по праву принадлежало царю!

Тогда я поняла, что дни царицы сочтены.

Вскоре после этого царица умерла, как об этом говорили вслух, или была убита, как о том шептались. Может быть, ее поразила царская змея, или ей в питье подсыпали яду, или в ее сердце попал холодный металл. Меня не было рядом, когда Ка царицы покинуло ее. Я не обмывала ее тело перед тем, как его передали бальзамировщикам. Не разговаривала я и с Аменет, которая внезапно исчезла, а куда – никто не знал. Растерянность царила во дворце, все дрожали за свою жизнь, ибо ничего не было известно о судьбе исчезнувших – бежали они или были убиты.

И наконец, услышали, что ненависть не оставила в покое даже мертвую царицу. Много работы выпало каменотесам, которые когда-то воздвигали ее статуи и прославляли ее дела на стенах храмов. Теперь они стирали память о ней, уничтожали ее надписи, разрушали ее памятники. Большие обелиски перед воротами храма Амона, которые она приказала воздвигнуть на память о своем празднике Сед, были замурованы, чтобы навсегда скрыть их от людских взоров, а гробница царицы была осквернена. Но прежде всего повсюду было выщерблено ее прекрасное имя Хатшепсут и великое тронное имя Макара. Ибо не суждено ему было жить миллионы лет, его сиянию быть вечным, как сияние Нерушимой звезды, а ее Ка иметь жилище в Земле людей!