Слушайте звезды! - [37]

Хромой осторожно поднял финверсер и вставил его в специальное гнездо на груди скафандра, раструбом вперед. Набрав нужную программу, он направил раструб в сторону лежащего неподалеку гранитного валуна. Камень засветился малиновым светом, затем ослепительно вспыхнул и рассыпался.

Убедившись в исправности финверсера, Хромой приступил к осмотру скафандра. От человека, когда-то владевшего им, не осталось ничего, кроме иссохших кистей рук, застрявших в гнездах биоуправления. Очевидно, за несколько секунд до гибели, он упал на правый бок, обессиленный долгим преследованием, и «матрас» прихлопнул его, как сложенное вчетверо кухонное полотенце прихлопывает муху. Поилка оказалась пустой, а ее шланг был прогрызен насквозь. От радиокомпаса осталась одна труха. Зато оба кислородных баллона, заправленные почти полностью, оказались на месте.

Особой радости при виде этих находок Хромой не испытал. Близкая смерть могла разом разрешить все его проблемы, а нежданный подарок судьбы в виде финверсера неминуемо ввергал в новый круговорот страданий.

Снаряженный таким образом, он мог хоть сейчас отправиться на розыски подходящего космического корабля. Мог бы, если б не жажда, жажда, которая убьет его через трое-четверо суток, и не «пиликалка», по сигналам которой патрульный ракетобот отыщет его еще раньше.

А беглецам из Компаунда пощады не полагалось.

Лишь добравшись до Компаунда, Хромой принял, наконец, решение. Не доходя шагов десяти до шлюзового люка, он закопал финверсер в куче мелкого щебня возле приметной гранитной глыбы.

Стоя в шлюзовой камере под потоками извергавшейся на него охлаждающей жидкости, Хромой думал только о глотке воды. Едва компрессор заменил венерианский воздух на обычную для технических помещений Компаунда газовую смесь, в шлюзовую камеру влетел бригадир. Он погрозил Хромому кулаком и, обжигая пальцы, помог открыть верхний люк.

— Где ты был? — закричал он. — Ты знаешь, сколько времени прошло?

— На меня напал «матрас».

— Не на тебя одного. Четверо вчера не вернулись. Скоро ракетобот пошлют на поиски.

— Поздновато что-то.

— Это тебя не касается. Кстати, а чем ты дышал? Кислород должен был кончиться еще часов десять назад.

— Я нашел пару баллонов.

— Где?

— В какой-то яме.

— А сейф с бриллиантами там не лежал?

— Больше ничего не было.

— Сразу видно, врать ты не умеешь. Ну-ка покажи… Действительно, — сказал бригадир, рассматривая баллон, извлеченный Хромым из багажного отсека. — Не наш. И почти новый. Странно. Я их пока спрячу. Потом разделим. Контролеру скажешь, что ничего не нашел. Для первого раза к тебе особо придираться не будут. Если спросят — чем дышал, скажешь, что я тебе по ошибке лишний баллон навесил. Все понял?

— Понял. Мне пить очень хочется.

— Я бы дал, да нету. Попроси в столовой. Завтра утром Можешь приходить снова.

Сразу после ужина Хромой, провожаемый пристальным взглядом старосты, покинул свою секцию и по бесконечным пролетам аварийной лестницы поднялся на несколько десятков палуб вверх — в седьмой моноблок. Здесь размещались службы наблюдения и связи. Посторонним здесь болтаться в общем-то не полагалось.

Оглянувшись по сторонам, он негромко постучал в дверь поста наружного контроля. Никто, кроме старшего дежурного по Компаунду, не имел права заходить сюда, но находившийся сейчас на вахте оператор оказался бы последней свиньей, если бы не впустил Хромого. И действительно — дверь открылась. Плотный лысоватый человек, улыбаясь несколько растерянно, сказал:

— Вот не ожидал. Заходи.

В длинном полутемном помещении мерцал огромный зеленоватый экран и вразнобой мигали разноцветные лампочки.

— Садись. — оператор указал на свободное кресло. — Случилось что-нибудь?

Это был единственный человек, которого Хромой знал еще до того, как попал сюда. Много лет назад, курсантом-радиотехником, он проходил шестимесячную стажировку в экипаже Хромого. С тех пор они не виделись и встретились только здесь, на Венере, где радиотехник занимал положение куда более приличное, чем его бывший командир. Несколько раз, разговаривая с Хромым в столовой, он приглашал его в гости, впрочем, ничего конкретного при этом не обещал. Был он, видимо, неплохим человеком — из тех, кто хоть ничем тебе и не поможет, но зато и вреда не причинит.

— Шел мимо, решил заглянуть, — соврал Хромой. — Как живешь?

— Ничего.

— Может, новости какие есть?

— Нет. По крайней мере хороших.

— А экран для чего здесь?

— Это изображение поверхности планеты в радиусе двадцати километров вокруг нас. Вот тут Компаунд, — он ткнул пальцем в центр экрана. — А вот ракетобот, — он отметил крохотную светящуюся точку. — Разыскивает тех, кто не вернулся вчера. Троих уже вроде, нашли.

— Ну и как они?

— Как всегда. В лепешку. Сегодня рабочие бригады не выходили. Ждут, когда уберутся «матрасы».

— Я тоже был там. Едва-едва спасся.

— Что ты говоришь? Повезло тебе.

— Информация с экрана записывается куда-нибудь?

— Обязательно. Вот этот блок.

— Знакомая штука. У нас на корабле тоже был такой.

— Да. Вот клавиша пуска, вот перемотка, а это — запись.

— А красная кнопка?

— Экстренное стирание. Разве ты забыл, командир? — оператор, вначале ощущавший некоторую неловкость, был рад, что нашел тему для разговора. — Послушай, — сказал он, как будто вспомнив что-то. — Может, выпить хочешь?