Слуховая трубка - [7]
Мы обе сели и пососали фиалковые пастилки. Кармелла их любила из-за того, что они придавали ее дыханию аромат. Я привыкла к их довольно мерзкому вкусу, и благодаря моей привязанности к Кармелле они даже начинают мне нравиться. Мы обдумали все революционные возможности трубки.
— Ты не только сможешь сидеть и слушать красивую музыку и умные разговоры, но у тебя появится козырь — подслушивать, что говорят о тебе родные, а это должно быть очень забавно. — Кармелла дососала пастилку и закурила маленькую черную сигару из тех, что берегла для особых случаев. — Придется, конечно, скрытничать и прятать трубку, ведь родные могут трубку отобрать, если не захотят, чтобы ты слышала, что они говорят.
— Почему им надо что-то от меня скрывать? — спросила я, думая о неискоренимом влечении Кармеллы к драме. — Я не доставляю им беспокойства, они меня почти не видят.
— Не зарекайся. На людей до семидесяти и за семь, если они не кошки, полагаться не приходится. Тут никакая осторожность не помешает. К тому же представь, какое развлечение слушать тех, кто считает, что ты не можешь их слышать.
— Вряд ли они не заметят трубку, — с сомнением проговорила я. — Она, должно быть, из рога буйвола, а буйволы — очень большие животные.
— Нет-нет, нельзя, чтобы они заметили. Прячься где-нибудь и слушай. — Мне почему-то сразу не пришло это в голову, а ведь трубка сулила бесконечные возможности.
— Что ж, Кармелла, это очень любезно с твоей стороны, и перламутровые цветы на ней в самом деле очень милы. Судя по всему, она сделана в эпоху короля Якова Первого.
— А еще ты сможешь послушать мое последнее письмо, которое я написала, но еще не отправила, потому что хотела тебе прочитать. С тех пор как я стащила в консульстве телефонный справочник Парижа, поток моих писем стал существенно больше. Ты не представляешь, какие красивые в Париже у людей имена. Это письмо я адресовала месье Бельведеру Уазу Нуази, который живет на улице Решт Потин’Пари-иль. Невозможно придумать ничего более звучного, даже не пытайся. Так и вижу довольно хилого, но все еще элегантного старичка, который страстно увлекается выращиванием тропических грибов и разводит их в шкафу в стиле ампир. Он носит расшитые жилеты и путешествует с красным чемоданом.
— Знаешь, Кармелла, иногда мне кажется, что ты могла бы получить ответ, если бы не воображала тех, кому пишешь. Месье Бельведер Уаз Нуази звучит, конечно, красиво, но представь, что он толст и собирает корзины из ивовых прутьев. Никуда не выезжает, и у него нет чемодана. А возможно, он молод и мечтает стать моряком. Ты должна мыслить более реалистично.
— Иногда ты бываешь настроена очень недоброжелательно, Мариан, хотя я знаю, у тебя доброе сердце. Нет никаких оснований считать, что бедняга месье Бельведер Уаз Нуази занимается такими глупостями, как коллекционирование корзин из ивовых прутьев. Он хоть и слаб здоровьем, но отважен. Я пошлю ему немного грибных спор, чтобы облагородить породу тех, что он получил из Гималаев. — К этому было нечего добавить, и Кармелла начала читать письмо. Она представилась известной перуанской альпинисткой. Рассказала, что, когда спасала застрявшего над пропастью медвежонка гризли, потеряла руку, которую ей немилосердно порвала медведица. Далее следовала всякого рода информация о высокогорных грибах и обещания прислать образцы. Мне показалось, что она сама слишком во все уверовала.
Когда я уходила из дома Кармеллы, почти наступило время ленча. Я, спрятав под шалью свой тайный сверток, шла очень медленно, чтобы сохранить силы. К тому времени я уже пришла в такое возбуждение, что чуть не забыла: у нас на обед томатный суп. Мне всегда нравился консервированный томатный суп, а у нас он бывает нечасто.
В этом состоянии легкого оживления мне пришло в голову направиться к передней двери вместо того, чтобы пройти обычным путем вокруг дома к черному ходу. Мелькнула мысль: не стащить ли у Мюриель пару шоколадок, которые она прячет за книжным шкафом? Мюриель ни за что не расстанется с конфетой, а ведь не разъелась бы до таких размеров, если бы была немного щедрее. Я знала, что она ушла в город купить салфеточки на спинки стульев, чтобы спрятать под ними жирные пятна. Терпеть не могу всякие такие ухищрения, предпочитаю моющиеся плетеные стулья — они не так портят настроение, как грязная обивка. К несчастью, в гостиной Роберт угощал коктейлями двух своих приятелей. Все как один уставились на меня, но тут же отвернулись, когда я начала объяснять, что ходила на свою обычную понедельничную прогулку. Из-за отсутствия зубов моя дикция теперь не такая четкая, как прежде. Мой монолог продолжался недолго, а затем Роберт грубо схватил меня за руку и выпихнул в ведущий на кухню коридор. Не вызывало сомнений, что он разозлился. Как справедливо заметила Кармелла, нельзя доверять людям, которым меньше семидесяти, но больше семи.
Я, как всегда, пообедала на кухне и отправилась в свою комнату расчесать кошек — Мармин и Чачу. Я расчесывала их каждый день, чтобы их шубки оставались нарядными и блестящими.
А вычесанную шерсть собирала для Кармеллы, которая обещала связать из нее джемпер, когда наберется достаточно. Я уже наполнила прекрасной мягкой шерстью две маленькие банки из-под варенья и считала это приятным и экономичным способом обзавестись зимней одеждой. Кармелла утверждала, что кардиган без рукавов — практичный вариант для холодной погоды. Эти две банки я наполняла четыре года, и, наверное, потребуется еще некоторое время, чтобы шерсти хватило на целую вещь. Можно было бы добавить шерсти ламы, но Кармелла считала, что это будет мошенничеством. Племянница Розины как-то подарила мне простую индейскую прялку. Я опробовала ее на обрывках бумажных ниток и сплела прекрасные, очень нужные в хозяйстве веревки. К моменту, когда у меня будет достаточно кошачьей шерсти, я уже научусь производить добротную пряжу. Занятие это необыкновенно захватывающее, и я была бы вполне счастлива, если бы не ностальгия по северу. Говорят, Полярная звезда видна и отсюда, и она стоит на небе неподвижно. Я так ее и не нашла. У Кармеллы есть планисфера, но мы не знаем, как ею пользоваться. А по таким делам мало с кем можно посоветоваться.
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.
Поздно вечером на безлюдной улице машина насмерть сбивает человека. Водитель скрывается под проливным дождем. Маргарита Сарторис узнает об этом из газет. Это напоминает ей об истории, которая произошла с ней в прошлом и которая круто изменила ее монотонную провинциальную жизнь.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.
Первый роман сатирической тетралогии Энтони Бёрджесса о жизни и приключениях поэта-затворника Эндерби, начатой еще в 1963 году и завершенной в 1984-м.Мистер Эндерби вполне доволен своей жизнью: он пишет стихи в импровизированном кабинете-ванной и ведет нескончаемые споры с домохозяйкой и соседями.Но все меняется, когда он встречает Весту Бейнбридж, редактора дамского журнала, на вручении ежегодной поэтической премии и оказывается внезапно для себя втянут в романтические отношения…Однако муза – ревнивая возлюбленная, и она жестоко покарает изменника…
Эксцентричные нравы образованных повес и милых барышень, забавные ситуации, яркие характеры – в изящном, полном тонкого, истинно британского юмора романе Барбары Пим!Кто сказал, что антропологи только и делают, что разъезжают по экзотическим странам, занимаясь долгими и трудными раскопками, порой подвергая собственную жизнь опасности?Они исправно посещают светские вечеринки, состоят в престижных клубах, водят модные автомобили. А еще – кто бы мог подумать – вовсю ухлестывают за хорошенькими студентками и отчаянно интригуют, сражаясь за солидные средства на экспедиции и написание очень важных трудов.Но поскольку они довольно много времени проводят в компании красоток в буквальном смысле «ископаемых», отношения со вполне живыми и веселыми подругами у них складываются настолько сложные, что трудно даже описать…
Классика английской литературы ХХ века.Изысканная, элегантная и бесконечно ироничная пародия на «провинциальный» британский роман, читая которую можно провести немало забавных параллелей с произведениями Эмили Бронте, Томаса Харди и прочих великих прозаиков XIX – начала ХХ вв.Религиозные снобы и раздираемые тайными страстями юные (и не очень) девицы…Деревенские ловеласы и эксцентричные кумушки…Потрясающая коллекция колоритных и нелепых персонажей, немыслимых ситуаций и невероятных диалогов, которая не оставит равнодушным ни одного истинного ценителя английского юмора!..