Слухи - [68]

— А ты, Келлер…

Элизабет запаниковала:

— Мама, он не виноват. Он…

— Я не знаю, о чем ты говоришь, Элизабет. — Мать взяла ее за локоть, и Элизабет почувствовала, что этим прикосновением ей приказывают молчать. — Я спрашиваю Келлера, где он был. Мне было чертовски трудно найти кого-нибудь, кто так же хорошо разбирался бы в лошадях, как ты, — продолжала она, обращаясь к Уиллу. — Ты уехал, и я виню тебя в том, что мне пришлось их продать.

— Простите, миссис Холланд.

Уилл взглянул в глаза своей прежней хозяйки так, как мог бы посмотреть в морозное утро, когда не было другого выхода, кроме как выйти на холод. Он стойко выдержал ее взгляд.

— Но вы же знали, что я не могу оставаться здесь вечно.

Он моргнул, затем перевел взгляд на Элизабет. Ей хотелось подойти к нему и встать рядом, чтобы показать всем свои чувства, но по его взгляду она поняла, что в этом нет необходимости.

— Келлер, мы обсудим это позже.

Теперь миссис Холланд взяла Элизабет за запястье и увлекла ее за собой из гостиной. Четверо оставшихся в комнате хранили молчание. Элизабет заметила на ходу запах хвои, исходивший от елки, и тихое потрескивание огня в камине, который затопил сегодня утром Уилл, а также его ободряющую улыбку. Потом они с матерью начали подниматься по лестнице. Элизабет ощутила привычный страх перед крутым нравом матери. Как же ей рассказать, где она была и что делала? Но ее утешало, что мать так крепко держит ее за руку, — это говорило о том, что она не так уж плохо себя чувствует. Они как раз добрались до площадки второго этажа, когда над перилами показалась голова тетушки Эдит.

— Элизабет! — закричала она.

Хорошо, что Эдит держалась за перила. Она бегом пустилась вниз по лестнице и, поравнявшись с племянницей, обняла ее.

— Как же это? — прошептала она, отстраняясь.

Похудевшее лицо тетушки хранило следы фамильной красоты Холландов, которой Эдит славилась в молодости. Элизабет заглянула в маленькие круглые глаза тетушки и увидела, как та потрясена.

— Может быть, мы все присядем где-нибудь? — предложила Элизабет, и мать с теткой повели ее в спальню.

Элизабет и тетушка уселись в кресла у камина, а миссис Холланд направилась к окну и выглянула на улицу: Она молча возилась с кружевными занавесками, раздергивая их.

Элизабет не находила слов. Та Элизабет, какой ее воспитали в этом доме, снова вернулась, и такой девушке было не объяснить, что увлекло ее на Запад. Но тетушка призывала ее заговорить — так упорно она смотрела на племянницу. Рот ее искривился, словно она собиралась заплакать. Пауза затянулась, и Элизабет поняла, что ей придется заговорить первой. И как только она начала, вдруг оказалось, что она уже не может остановиться:

— Я не могла выйти за Генри Скунмейкера. Не могла это сделать. Я не могла за него выйти, и мне нужно было с этим покончить. Я люблю Уилла, мама. — Выражение лица матери не изменилось. Однако для Эдит это было уж слишком, и она потупилась. — Он уже уехал, когда я это поняла. То есть я уже знала, что люблю его, но, когда он уехал, я поняла, что жить без него не могу. Что не могу выйти замуж за Генри. И тогда я последовала за Уиллом и нашла его в Калифорнии. Он работал на судоверфи и откладывал деньги, чтобы арендовать участок возле Лос-Анджелеса. Он всегда так упорно трудится, и он много скопил. Даже здесь, в Нью-Йорке. У него было предчувствие, что там будет нефть, и теперь мы нашли ее. Уилл говорит, ее так много, что мы станем богатыми… И тогда мы сможем вам помочь, мама. Уилл тоже этого хочет.

— О, Элизабет. — Мать испустила тяжкий вздох. — Я возлагала на тебя такие надежды.

— Я знаю.

У Элизабет защипало глаза, и впервые за этот день она была не в силах взглянуть на мать. Она оглядела комнату, в которую едва ли заходила с детства. Комната была небольшой, и женщины так близко находились друг от друга, что Элизабет чуть ли не физически ощущала их смятение.

— Я знаю.

— Похоже на один из замыслов твоего отца, — продолжала мать, закрыв тему. Миссис Холланд оставила в покое занавески, и, когда снова заговорила, в голосе ее звучала горечь. — Ты бы могла выйти за кого угодно.

— Да. Но когда дошло до дела, оказалось, что я не могу.

Мать отвернулась от окна и посмотрела на нее долгим печальным взглядом. В луче света танцевали пылинки.

— О, Элизабет, — сказала она наконец. — Увидеть тебя вновь и обнаружить, что это не ты.

— Но это же я, мама. И мы скоро разбогатеем — мы все, благодаря Уиллу.

Миссис Холланд не обратила на эти слова никакого внимания. Она качала головой, и руки ее нервно сжимались и разжимались.

— Все это слишком дико, Лиззи. Не знаю, с чего ты взяла, что можешь поступать как тебе заблагорассудится. Убегать из дому. Ты знаешь, что ты сделала с нашей семьей? Ты знаешь, что ты сделала со мной?

— Я знаю, — загробным голосом ответила Элизабет.

— Ну так вот, пока я жива, ты не вернешься в Калифорнию. И никогда больше не увидишь Уилла Келлера…

— Луиза, — вмешалась Эдит, не поднимая на невестку глаз; однако тон у нее был решительный. — Мой брат всегда любил этого мальчика. И вообще, не получается ничего хорошего, когда разлучают любовников.