Слуги света, воины тьмы - [215]

Луи испустил долгий притворный вздох.

Старательно разыгрывая нежелание расставаться с кинжалом, он положил его на стол рядом с клеткой. Придерживая одной рукой рукоятку Салицерана, открыл дверцу, сунул руку в контейнер и вытащил ощетинившегося Амберфлаксуса.

Кот зарычал, вцепился когтями в руку Луи и прижал уши к голове.

Луи погладил кота, а тот мстительно укусил его.

— Ну, ну… — попытался успокоить его хозяин. — Вот так, вот так…

Селия вынула Салицеран из ножен, придирчиво осмотрела лезвие, убрала в ножны и спрятала.

— Никаких угроз? — осведомился Луи. — Никаких предупреждений типа «не попадайся на моем пути»? Ты даже не попытаешься пронзить мое сердце?

— Я и не знала, что оно у тебя осталось. Нет, никаких угроз и никакого насилия. Нам еще предстоит посетить заседание совета, а потом мы будем долго-долго танцевать, пока не закончится наша музыка.

Луи не понравилось это заявление. У Селии явно имелись какие-то планы насчет него. У нее всегда были такие планы. Он решил при первой же возможности официально дать обет безбрачия. Возможно, ему даже стоило стать евнухом.

— С нетерпением жду этого. — Луи поклонился Селии — на этот раз более низко и церемонно.

Амберфлаксус попытался вырваться, но Луи крепко держал его.

Служанка раздвинула шторы. Они с госпожой вышли из беседки и оставили Луи наедине с его любимцем.

Он погладил кота по голове, и Амберфлаксус наконец успокоился… правда, он все равно цепко держался когтями за рукав смокинга Луи.

— Гадкий зверь, — сказал Луи и хорошенько встряхнул кота. — Прекрати. У меня куча семейных дел.

Кот замер.

Собственно, почему Луи до сих пор волновали семейные дела? Порой ему хотелось последовать примеру Сатаны, которому все так надоело, что он навсегда покинул инфернальное семейство.

Но все же… Разве не существовало что-то, к чему он до сих пор испытывал привязанность? Когда-то он любил, по-настоящему любил, женщину, которая была его ровней. Теперь она его ненавидела, но какое это имело значение? Луи доказал, что любовь возможна даже для такого, как он. Неужели молния сможет ударить дважды в одно и то же место?

А еще… Еще у него были дети.

Луи вышел из беседки. Стараясь не замечать буйного веселья кузенов и кузин, он смотрел на звезды, загорающиеся в ночном небе над океаном.

Любил ли он Фиону и Элиота? Он уже начал забывать о том, какие чувства владели им, когда он, простой смертный, смотрел на них, идущих по утрам на работу. Возможно, такие эмоции он мог испытывать только в обличье бомжа, от которого несет мочой.

Разве он не подверг их смертельному риску ради того, чтобы завладеть силой Беала? Разве не использовал собственного сына как приманку? Разве так должен вести себя любящий отец?

Или все это было отчаянной попыткой воссоединиться с семьей, с настоящей семьей… и спасти их всех?

Но любил ли он их? Знал ли он вообще, что означает это слово? Или к Фионе и Элиоту его влекли только их таланты, их невероятная сила?

Любовь и желание использовать… могут ли они существовать одновременно?

Луи нахмурился и перестал гладить Амберфлаксуса.

Кот боднул макушкой его руку и замурлыкал.

Для всего остального мира Луи мог оставаться Великим Обманщиком, но самому себе он лгать не мог, и, возможно, это было самой большой его слабостью. Выбор неизбежен. В один прекрасный день ему придется выбирать между любовью к Элиоту и Фионе и использованием их для обретения полной власти над инфернальными кланами.

Но прямо сейчас ему ничего не нужно было решать.

Луи подошел к столику, на котором стоял серебряный поднос с бокалами, наполненными искрящимся шампанским. Он приветственно поднял бокал и попросил у своей звезды — Венеры, взошедшей над потемневшим горизонтом, чтобы его сын и дочь были счастливы, хотя бы какое-то время.

Пусть наслаждаются радостями жизни… пока Ад не вырвется на волю.

81 Приговор

Одри сидела на складном стуле. Вокруг нее разместились члены ее семейства. Еще никогда она не чувствовала себя такой несчастной.

Даже после расставания с Луи, когда она узнала о том, что он обманул ее, что его любовь к ней все эти месяцы была всего-навсего игрой… Сегодняшняя боль была в тысячу раз сильнее. Безусловно, он виноват во всем. Но она-то должна обречь на гибель невинных… собственных детей.

— Мне это далось нелегко, — прошептала она.

Она даже не могла смотреть на своих родственников. Как же это было тяжело.

— Когда они заняли место среди нас, — продолжала Одри, — мы с Корнелием изучили все древние кодексы — от Сотворения мира до «Pactum Pax Immortalis». И выводы таковы: нам грозит полное уничтожение.

Одри ненавидела себя за слабость. Столько было поставлено на карту, что жалость к себе стала непозволительной роскошью.

Она наконец подняла голову, расправила плечи и почувствовала, что к ней возвращается сила.

Сенат собрался на заседание в комнате «Серый лотос» в особняке Генри.

Бетонные стены без обоев, низкий потолок, лампы без абажуров — все должно было скрывать истинное назначение этого помещения. Генри значительно усовершенствовал командный бункер центра испытаний ядерного оружия, находившийся глубоко под землей в самой середине Америки. Усовершенствовал и превратил в личную комнату для медитации. За бетонными стенами находилось несколько слоев аппаратуры, предназначенной для противодействия любой электронике, любым эфирным воздействиям. К тому же от подслушивания комнату защищали тонны скальной породы.