Слуги правосудия - [19]

— Эти испытания… — сказала Джен Шиннан. — Вы их проходили, лейтенанты?

Обе ответили утвердительно. Испытания — единственный путь стать военным или получить любую правительственную должность, хотя ко всем назначениям дорогу они не открывали.

— Несомненно, — сказала Джен Шиннан, — испытания хороши для вас, но я вот думаю: подходят ли они для нас, шиз’урниан?

— Отчего же? — спросила лейтенант Скаайат, слегка нахмурившись.

— Были какие-то трудности? — спросила лейтенант Оун, все еще натянуто, досадуя на Джен Шиннан.

— Ну, — Джен Шиннан взяла салфетку, мягкую и отбеленную до снежной белизны, и утерла рот, — говорят, в прошлом месяце в Коулд-Весе все кандидаты на государственную гражданскую службу были этническими орсианами.

Лейтенант Оун моргнула в замешательстве. Лейтенант Скаайат улыбнулась.

— Вы хотите сказать, — начала она, глядя на Джен Шиннан, но обращаясь также к лейтенанту Оун, — что тестирование проводится необъективно?

Джен Шиннан свернула свою салфетку и положила на стол рядом с тарелкой.

— Да ладно, лейтенант. Давайте по-честному. Есть определенная причина, почему немногие орсиане занимали такие посты до вашего появления. Время от времени бывают исключения: Божественная — весьма уважаемая личность, я с вами согласна. Но она — исключение. Поэтому когда я вижу, что на посты госслужбы предполагается назначить двадцать орсиан и ни единого танмайнда, то не могу не думать, что либо испытания некорректны, либо… Ладно. Я не могу не вспомнить о том, что, когда вы прибыли, первыми сдались именно орсиане. Не могу винить вас за то, что вы это цените, за то, что хотите… выразить за это признательность. Но это ошибка.

Лейтенант Оун промолчала. Лейтенант Скаайат спросила:

— Предположим, вы правы, но почему это ошибка?

— Я уже говорила об этом. Они просто не подходят для высоких должностей. Некоторые исключения, да, имеются, но… — Она помахала рукой в перчатке. — И когда предвзятость в назначениях столь очевидна, люди не будут иметь к ним доверия.

Улыбка лейтенанта Скаайат расползалась все шире, и в то же время нарастали безмолвное возмущение и злость лейтенанта Оун.

— Ваша племянница волнуется?

— Немного, — признала кузина.

— Ясное дело, — протянула лейтенант Скаайат. — Это важное событие в жизни любого гражданина. Но ей не нужно бояться.

Джен Шиннан язвительно рассмеялась.

— Не нужно бояться? Нижний город возмущается нами, и так было всегда, а теперь, чтобы заключить любую законную сделку, мы должны либо ехать в Коулд-Вес, либо пройти через весь нижний город до вашего дома, лейтенант.

Любой юридически обязательный договор должен быть оформлен в храме Амаата. Или, согласно недавней (и чрезвычайно сомнительной) уступке, на его ступенях, если одна из сторон — исключительный монотеист.

— Во время сезона паломничества это почти невозможно. Мы либо теряем целый день на путешествие в Коулд-Вес, либо подвергаем себя опасности.

Джен Шиннан довольно часто посещала Коулд-Вес, просто навещая друзей или за покупками. Как все танмайнды в верхнем городе и делали это до аннексии.

— Случались ли какие-то затруднения, о которых не сообщалось? — спросила лейтенант Оун натянуто, с досадой, крайне вежливо.

— Ну, — начала Джен Таа, — на самом деле, лейтенант, я хотела упомянуть об этом. Мы были здесь несколько дней, и у моей племянницы, кажется, возникли некоторые неприятности в нижнем городе. Я говорила ей, что лучше туда не ходить, но вы знаете, как ведут себя подростки, когда им говорят что-нибудь не делать.

— Что за неприятности? — спросила лейтенант Оун.

— О, — сказала Джен Шиннан, — вы же знаете, как это бывает. Грубости, угрозы, несомненно пустые, и, конечно, ничего и близко к тому, что будет через неделю или две, но ребенок разволновался.

Племянница, о которой шла речь, провела два последних дня уставившись в воду Преддверия Храма и вздыхая. Я заговорила с ней однажды, и она отвернулась, не ответив. После этого я оставила ее в покое. Никто ее не беспокоил. «Никаких проблем я не замечала», — сообщила я лейтенанту Оун.

— Я за ней присмотрю, — сказала лейтенант, безмолвно подтвердив получение моей информации быстрым движением пальцев.

— Благодарю вас, лейтенант, — проговорила Джен Шиннан. — Я знаю, что мы можем на вас рассчитывать.

— Ты думаешь, это смешно? — Лейтенант Оун пыталась расслабить мышцы челюсти. Ее лицо все больше напрягалось, и я понимала, что без вмешательства у нее скоро заболит голова.

Лейтенант Скаайат, шагая рядом, расхохоталась.

— Это чистая комедия. Прости меня, дорогая, но чем больше ты злишься, тем более безукоризненной становится твоя речь и тем сильнее Джен Шиннан заблуждается на твой счет.

— Конечно же нет. Несомненно, она спрашивала обо мне.

— Ты все еще злишься. Хуже того, — сказала лейтенант Скаайат, беря лейтенанта Оун под руку, — ты злишься на меня. Мне жаль. И она в самом деле спрашивала. Не напрямую, просто интересовалась тобой, совершенно естественно, разумеется.

— И ты отвечала, — предположила лейтенант Оун, — в равной степени не прямо.

Я шла за ними с солдатом Семь Исса, с которым мы стояли в столовой Джен Шиннан. Прямо впереди, за Преддверием Храма, я видела себя, стоящую на площади.