Слуга злодея - [36]
— А вот послушайте, любезный Владимир Алексеевич.
И академик рассказал Семикоробу историю, коя час спустя отметила на века обе масонских ложи России, Елагинскую и Циннендорфскую.
Герцог Кобылянский, сам отменный масон, пригласил для строительства манежа Великого Мастера оперативного масонства Брудершафта, в орган надзора за обеими ложами входившего. Брудершафт строение с изрядным мастерством произвел и крышу без единой подпорки сделал. Императрица — тогда Елизавета — в ужас пришла и никак в манеж входить не желала, боясь, что крыша обвалится. Брудершафту пришлось колонны построить, но его гордость вольного каменщика уязвлена была и он приказал колонны до крыши на четверть сажени не доводить. При этом он сие дело так произвел, что никто пустого пространства меж колоннами и крышей не заметил. О сем искусстве, кроме голубей, знали только братья, и оное составляло главную тайну, коей скреплялся их великий союз.
Обходивший столы и остановившийся послушать Ржищева герцог Кобылянский, поджав губы, поднял голову к колоннам. При строительстве колонн у герцога не хватило кирпича, и он долго мучился поставить шесть колонн до самой крыши, или восемь, но до верху не доходящих. Наконец он дал указание Брудершафту построить колонн побольше, то есть восемь обрубков.
— Сие строение простоит до Судного дня и рухнет не раньше, нежели Санкт-Петербург на дно Финского залива уйдет, — сказал, раскрасневшись, Ржищев. — Поелику скреплено силою нашего союза, — он посмотрел на Семикороба, будто на нищего, коего минуту назад сделал богачом. — Но вы должны согласиться сию тайну при себе держать.
— Согласен, Федор Иванович, — немедленно сказал Семикороб, соображая, не будет ли худа, ежели он расскажет о ней всего лишь жене. — Очень с вами согласен.
У него стал чесаться затылок от мысли, что его почтенная и добродетельнейшая жена будет знать то, чего не знает никакая другая женщина.
Ржищев сиял, видя в какой трепет привело полицмейстера приобщение к великой тайне вольных каменщиков. Ведь он, Ржищев, уже десять лет как обладал сей тайной.
Кобылянский двинулся дальше, не проронив ни слова.
Турчанка Айгуль к еде не притрагивалась, поелику приступать к трапезе раньше жениха, а тем паче императрицы не осмеливалась. Хвостаков спал, уткнув подбородок в грудь, императрица не появлялась, и Айгуль развлечения ради слушала тарабарщину соседей своих Ржищева и Семикороба, в коей не было ни одного турецкого слова, как и ни одного русского любовного.
— Вить вы все знаете, любезный Федор Иванович. Скажите, долго ли еще продлится война? — спросил Семикороб. — Мне обещаны земли в Крыму. Я выписал из Африки жирафов, дабы они объедали деревья, кои в Крыму поля затеняют. Жирафы уже в пути, но места им в России нет.
— Не лучше ли сии деревья срубить?
— Да вить они опять вырастут!
— Как вам угодно, любезнейший Владимир Алексеевич, — сказал Ржищев. — Но войны с соседями не кончаются никогда. Перемирие, однако же, возможно. Сие произойдет, ежели турки откажутся от намерения учредить в государстве российском новую, придуманную ими религию.
Айгуль взволновалась, услышав первое из тех русских слов, кои знала, — турки. Она вся обратилась в слух.
— Что же это за религия? — с живостью повернулся к нему Семикороб.
— Имя ей хрислам. Христианство, с исламом соединенное.
— Помилуй вас господь, вы говорите какую-то сказку!
— Да какая сказка, ежели посланцы этого самого хрислама руководят ныне злодеем Пугачевым!
— Да бог с вами, Федор Иванович, вы как придумаете, так всю ночь не спишь. Прошлый раз вы мне сказали, что море Каспийское тянется от Астрахани до самой Персии. Ежели вам поверить, так оно Россию ровно пополам разделяет. Как же мы в Сибирь будем ездить, когда оно летом растает? Очень меня это беспокоит.
— Да на что вам в Сибирь, любезнейший Владимир Алексеевич?
— Да на всякий случай. Глядишь, мне и Сибирь пригодится.
— О Сибири разговор особый, — сказал Ржищев. — Про турецких же посланцев вовсе не сказка, а самая настоящая быль. Слышал я, в Тайную экспедицию поступило донесение от некоего поручика Минеева, государыней в шайку Пугачева посланного…
Ржищев, наклонившись к уху Семикороба, что-то горячо зашептал.
— Помилуй господь! — отшатнулся от него Семикороб. — Я теперь не то, что нынешнюю ночь, а всю неделю спать не буду!
Айгуль, казалось, разобрала из их речей еще несколько знакомых ей слов и внезапно в лице переменилась. Придвинувшись к Хвостакову, она сунула руку в карман его кафтана, проверяя на месте ли пакетик. Пакетик лежал в кармане, и Айгуль выпрямилась с облегчением и даже изобразила улыбку в сторону Ржищева.
В манеж, гремя по доскам шпагою, взошел канцлер Лукищев. Инородцы затихли, поспешно проглатывая то, что в сей момент держали во рту.
— Екатерина Вторая Божею поспешествующею милостию, — во всю мочь начал кричать Лукищев. — Императрица и Самодержица Всероссийская, Московская, Киевская, Владимирская, Новгородская, Царица Казанская, Царица Астраханская, Царица Сибирская, Государыня Псковская и Великая Княгиня Смоленская, Княгиня Эстляндская, Лифляндская, Корельская, Тверская, Югорская, Пермская, Вятская, Болгарская и иных…
Действие повести А. Крашенинникова «Обряд» развертывается по сути в наши дни, а точнее — в самом недалеком завтра. И, как говорится, дай Бог, чтобы рисуемые писателем картины одичания и зловещего беспредела (по жанру «Обряд» — и детектив, и повесть-предупреждение) не стали реальностью. Ведь многие тревожные симптомы видны уже сегодня…
XVII век, колонии Нового Света на берегах Карибского моря. Бывший британский офицер Эдвард Дойли, потеряв должность и смысл жизни, волей судьбы оказывается на борту корабля, принадлежащего пиратской команде. Ему предстоит пройти множество испытаний и встретить новую любовь, прежде чем перед ним встанет выбор: продолжить службу английской короне или навсегда присоединиться к пиратскому братству…
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.