Слуга трех господ - [30]

— Арестовывать никого не нужно. А что касается предложения товарища Буденного — в части отсутствия необходимости вводить в войсках Красной армии изжившие и не оправдавшие себя солдатские комитеты, оно в основном правильное. Но так как командирам частей кто-то должен помогать воспитывать личный состав, то вместо солдатских комитетов нужно назначить в каждом полку политического комиссара — «политкома».

Так на основании выступления на совещании командного состава под Царицыным С.М. Буденного и с легкой руки И.В. Сталина в 1918 году сначала в Северо-Кавказском военном округе, а затем и во всех частях Красной армии появились политические работники, которых в разное время называли по-разному — политкомы, замполиты, политруки. Но предназначение у них всегда было одно — воспитание личного состава войск в духе преданности советской власти и осуществление партийного контроля над командным составом частей.

После совещания И.В. Сталин подошел к Буденному и поговорил с ним о жизни, службе и войне, об отношении казаков к советской власти. А затем пожал ему руку и сказал:

— Ну вот, теперь мы с вами хорошо знакомы, товарищ Буденный.

В Царицыне Буденный познакомился с командующим Царицынской группой войск К.Е. Ворошиловым, который приезжал в думенковский полк, выступал перед бойцами и беседовал с командным составом полка, в том числе лично с Думенко и Буденным.

В то время пока думенковский полк находился в Царицыне, белоказаки окружили станицу Мартыновку, из которой не успели уйти с думенковцами жители этой станицы, советчики и небольшой отряд красногвардейцев, и всем им грозила смертельная опасность. Поэтому на их выручку Ворошилов послал думенковский полк, который с боем прорвался через вражеские заслоны в Мартыновку и вывел оттуда всех жителей этой станицы и находившихся там красногвардейцев, отражавших атаки белоказаков. За эту операцию нескольких командиров думенковского полка, в том числе самого Думенко, и командира взвода Деменева представили к правительственной награде — ордену Красного Знамени. И хотя фамилию Деменева Ворошилов вычеркнул из списка о награждении, сославшись на то, что он еще недолго воюет в Красной армии, Герасим не обиделся на командарма. Он и сам прекрасно понимал, что за такой короткий срок полковнику царской армии трудно заслужить полное доверие у советской власти, потому что слишком много офицеров, перешедших на сторону красных, оказались шпионами, которых белые специально засылали в ряды Красной армии, чтобы разлагать ее изнутри и с их помощью получать нужную информацию о советских войсках. Да и воюет он не за награды, а за советскую власть, выражающую и защищающую интересы простого народа, к которому, несмотря на высокий офицерский чин, он всегда относил и себя.

После возвращения из Мартыновки 1-й Крестьянский кавалерийский полк развернули в 1-ю Донскую кавалерийскую бригаду под командованием Бориса Думенко, заместителем которого снова стал Семен Буденный. А Герасима Деменева, взвод которого особо отличился в Мартыновской операции, назначили командиром эскадрона. Так военная карьера Герасима Деменева пошла вверх по второму кругу, но только еще более стремительно, чем в царской армии.

Все хорошо складывалось в жизни Деменева: и служба, и карьера. И место свое в этой жизни он выбрал правильное, воюя за народную власть. Он, как и все красноармейцы, считал, что все беды в России происходят из-за богатых людей. Поэтому верил, что после разгрома белых, которые защищают богатых, и передачи земли крестьянам, а фабрик и заводов рабочим, в России исчезнет деление на богатых и на бедных. Все люди станут равны между собой, не будет эксплуатации, а значит, и бед никаких не будет. И только отсутствие связи с родственниками немного беспокоило Герасима. Писать письма родителям, проживающим на территории, занятой белоказаками, было практически невозможно, да и опасно, потому что по письмам белые могут узнать, что он служит в Красной армии. А вот племяннице Лизе — дочери старшего брата, которая в то время жила в Москве, Герасим письмо написал, надеясь от нее что-нибудь узнать о своих родственниках. Но то ли из-за плохой работы почты Лиза не получила его письмо, или просто вовремя не ответила ему, но только ответ от нее Деменеву пришлось ждать очень долго. Решив, что его письмо к Лизе просто не дошло, он и писать ей больше не стал. И только спустя три месяца Герасим получил от нее письмо, которое потрясло его до глубины души. Лиза сообщила, что через месяц после того, как он последний раз уехал из дома, его родители, отец и мать, заживо сгорели вместе со своим домом, а всех трех его сестер вместе с детьми кто-то зарезал прямо в их домах и квартирах. Но узнала она об этом от родственников своего мужа всего две недели тому назад. Поэтому ни Герасиму вовремя сообщить об этом, ни съездить на их похороны она не могла. Да если бы и своевременно узнала об этом, то вряд ли поехала бы на похороны, потому что и ее там могли убить.

Узнав такую страшную новость, Деменев сразу понял, чьих рук это дело. Овчинников, видимо, все-таки узнал, что Герасим ушел в Красную армию, и то ли по приказу своих атаманов Каледина или Краснова, то ли по собственной инициативе расправился с его родственниками. А немного позже стало известно, что и у других старших офицеров, служивших в царской армии, и в первую очередь у тех, кто служил под началом генералов Каледина и Краснова, а затем перешедших на сторону красных, тоже убили всех родственников. И если до этого в голову Деменева иногда приходили мысли — правильно ли он сделал, вступив в Красную армию, то, узнав о гибели своих родителей и родственников и о том, кто к этому причастен, подобных сомнений у него больше не возникало. Вместо сомнений появилась жестокая ненависть ко всему тому, чему он раньше присягал и верой и правдой служил, не щадя своей жизни. Теперь в его голове была одна мысль — беспощадно бить белых бандитов (другого выражения по отношению к белым в его лексиконе больше не было). Кроме того, Деменева не покидала мысль, как и каким образом отомстить Овчинникову за смерть своих родных и родных своих сослуживцев, которые тоже стали жертвами палача Овчинникова.