Слуга Смерти - [9]

— Говорю же — как арбуз. Разбита в крошку.

— О.

— Булыжник, лучшее оружие улиц… Слушай, ты уже отобедать успел?

— Еще нет.

— Тогда пошли, — он ухватил меня под руку. — Хватит дышать мертвечиной, я имею счастье знать неподалеку чудесную ресторацию, где еще подают самый замечательный тыквенный баумкухен по эту сторону Рейна. Ты ведь составишь компанию? Не все же время столоваться с мертвецами, а?

Напор Макса был способен увлечь за собой кого угодно, он, как океанская волна, опустошающая берег, утягивал и парализовал волю. Собственный желудок, прежде молчавший, подал достаточно ясный сигнал. Я вздохнул:

— Веди уж. Но если она окажется не так хороша, как ты тут расписываешь, придется тебе составить Арнольду компанию.

Шутки на эту тему всегда были популярны среди тоттмейстеров. Макс с готовностью рассмеялся:

— Пошли, Шутник, увидишь, что все без обмана. Ты отощал, смотрю, кожа да кости, сам как покойник. Гоняет тебя господин полицай-гауптман, а?

— Работы немного, — ответил я сдержанно, — но и рассиживаться не приходится.

Макс фыркнул:

— Вы там у себя, в шестом округе, бездельничаете. Тебя бы к нам на месячишко…

— Я бы отъел такой животище, как у тебя?

— А то и побольше! Веришь ли, на аппетит у нас не жалуются. На той неделе что было… Смех и грех. Представляешь, притаскивают нам тело. Не тело — чистый винегрет. Ну, вот как есть притаскивают, в мешке… Высыпают, значит, на стол мне. Запашок, а?.. Оказалось, не из Альтштадта даже, из пригородной деревни. У них там с тоттмейстерами худо, вот и решили, значит, к нам везти. Так вот, высыпают из мешка… Нашинковано, как мясо для пирога, — где кость, где мышца… требуха, понятно… Не знал бы, что человек, — веришь ли, решил бы, что корм собачий. Девчонка одна в молотилку для льна угодила…

— И зачем им тоттмейстер?

— Дураки, — Макс отмахнулся. — Подумали: а нет ли тут умысла?.. И к нам повезли, значит. И вот, стоят эти балбесы, а Фридрих — он тогда как раз дежурил по управлению — меня вызывает. Я рядом проходил, думал уже сбежать по-тихому, да не вышло. Ну и прихожу я, как полагается, весь при параде, аксельбанты и пряжки сверкают, сапоги блестят… Ну как на Его Императорского Величества парад, ей-Богу. А там стоят эти… и останки на столе. Ну, голова уцелела, как ни странно, худо-бедно начал я это дело поднимать. Слышу, за спиной бульканье, гляжу — а это наши добытчики, староста да ребята его, что девушку притащили, по стене ползут, зеленые, как капуста. А по столу, значит, считай, голое мясо ползает… Рук нет, ног нет, а движется — мышцы сокращаются, суставы работают… У самого аж дыханье сперло. И все это, значит, шевелится…

— И не тошно тебе такое перед обедом рассказывать?

Макс добродушно усмехнулся.

— А я-то что? Это же Фридрих. Зато, думаю, из той деревни к нам в Альтштадт больше гостей не будет. Насмотрелись, значит, на городскую ворожбу…

* * *

Ресторация в самом деле оказалась неподалеку — Макс еще не успел закончить, а мы уже стояли перед вывеской. Я пропустил Макса вперед, надеясь, что он позабудет про свой рассказ. Так и вышло, живая натура Майера не позволяла ему сосредоточиться на чем-то одном, за что он время от времени получал взыскания, однако это не отменяло его замечательной природной интуиции, благодаря которой мой приятель порой обходил многих из тоттмейстеров выше званием.

Арнольда я благоразумно оставил снаружи, но и без него компания из двух тоттмейстеров выглядела достаточно необычно, чтобы привлечь к себе внимание. Посетители, которых в связи с вечерним временем было предостаточно, враз смолкли, хотя среди них немного нашлось тех, что смотрели в нашу сторону. Меня всегда удивляла способность обычного человека распознать взглядом тоттмейстера. Пусть цвет нашего сукна темнее, чем у прочих магильеров, пусть на шевроне вместо лепестков пламени, как у фойрмейстеров, или крыльев лебенсмейстеров — пара скрещенных костей, все это трудно заметить, если нарочно не присматриваться. Может, и верно говорят — лица нас выдают?.. Какой-то особенный, присущий только нам запах, который окружающие чуют так же безошибочно, как мы сами — запах смерти?

Судя по всему, Макс и впрямь часто сюда заглядывал — хозяин кивнул ему, как знакомому, а прислужница уже ждала у столика. Судя по тому, что столик находился в боковом эркере, отдельно от всех других, я предположил, что держат его специально для Макса. В этом не было ничего странного: расположение тоттмейстера всегда ценилось.

— Картофельные клецки, ветчину с фасолью, два средних шницеля и тыквенные баумкухены, — Майер начал распоряжаться еще до того, как мы заняли свои места. — Курт, что ты предпочитаешь? Вайсбир? Может, рислинг?

— Хелль, если найдется.

Девушка покинула нас почти сразу. Я обратил внимание, что в глаза нам она старалась не смотреть. Едва ли разменявшая третий десяток, она спешила покинуть комнату с такой поспешностью, что это могло бы выглядеть нелепо.

— А ты здесь освоился, — сказал я, осматривая эркер. — По крайней мере, меню определенно знаешь не хуже хозяина.

Макс опять засмеялся довольным смехом человека, который справился со всеми хлопотами и теперь готовится вкусить вкусный и сытный обед. Если смех Макса Майера и отличался разнообразием, этот его вариант был мне наиболее знаком.