Слуга государев - [5]
— Мадмуазель! Вы сегодня так обворожительны! И что вогнало вас в такую краску? У вас такой вид, словно вы загнали лань на охоте!
Де Монтеррас склонилась в реверансе еще ниже:
— Быть подле Вашего Величества столь трепетно для меня, что поневоле приводит в смущение!
— О мадмуазель! Я слишком хорошо знаю женщин, чтобы верить их на слово! — усмехнулся король и обернулся к своему секретарю:
— Что скажете, Филипп?
— Думаю, Ваше Величество, скорее азарт игры склонил мадмуазель к этому состоянию! — почтительно ответил тот, но герцог Орлеанский загадочно усмехнувшись, подытожил:
— Хотя, кто знает, чужая душа — потемки! А внешность бывает обманчива!
Король внимательно посмотрел на племянника и снова обратился к де Монтеррас:
— Слышали, мадмуазель? На счет внешности! Мой племянник прав. Хотя в этой игре это скорее плюс, чем минус! Филипп, пригласите мадмуазель за наш стол!
И не удостаивая более никого вниманием, он направился к одному из карточных столов. Будто по команде гости рассыпались по салону. На другом конце Версаля было почти пусто. Мадам де Ментенон, испытывая унизительное чувство от пренебрежения к своей персоне со стороны Людовика, едва сдерживала свой гнев. Как никто другой она знала, что значит это охлаждение. К тому же сплетни о королевской благосклонности к молоденькой фрейлине достигли и ее спальни. Но она не подозревала сколь далеко шли планы племянника короля. Подозвав де Гиша, герцог задумчиво произнес:
— Кажется, я знаю, как проучить этого наглеца.
— И как же? — Де Гиш заранее потирал руки от предвкушения удовольствия.
— Напишем два любовных письма: от нашего героя к мадмуазель и наоборот. Готов поспорить, они встретятся. А когда тропинка будет протоптана, мы подскажем королю, где и когда занять место в первом ряду.
— Погодите, а как же дуэль?
— Дуэль, — герцог Орлеанский многозначительно поднял палец, — дуэль штука шумная, мой друг, и в этой истории — это самое главное! Аминь!
Глава четвертая
Ранее утро в Версале, окруженном застывшим пейзажем регулярного парка, выдалось тихим и ясным. Холодный пробирающий воздух, деревья, не смевшие шелохнуться, и начинающее синеть небо наполняли первые часы зарождающегося дня чистотой и умиротворением. Прозрачное утро отличалось от бурной версальской ночи, как роскошная кокотка от прекрасной, но застенчивой камеристки. Погасли канделябры, факелы, жирандоли, и только солнце, тронув макушки парковых деревьев оранжевым светом, подчеркивало силуэт здания. Природа оберегала сон короля Людовика, отправившегося в свои покои из-за карточного стола лишь в пять утра. Гости, пришедшие накануне выглядели заспанными и слегка помятыми, как это обычно бывает после шумной вечеринки.
Шарль направлялся к своей карете, когда детский голос окликнул его по имени:
— Шевалье де Брезе! Вам письмо!
Он обернулся и увидел арапчонка, протягивающего аккуратно сложенный листок.
Де Брезе неторопливо взял послание… Аромат духов, исходящий от бумаги, заинтриговал его. Он отошел в сторону и развернул записку. Она состояла всего из двух строк:
Жду вас сегодня, преданный друг.
Шарлотта де Монтеррас
Пробежав глазами текст письма, де Брезе прикрыл уже распахнутую слугой дверцу кареты. Столь откровенное приглашение его озадачило. Привыкший к быстрым победам, Шарль был, однако, обескуражен таким стремительным развитием событий. А поскольку мадемуазель де Монтеррас совсем недавно появилась в Версале, это выглядело и подавно странно.
Слуга тихонько откашлялся, отвлекая Шарля от глубоких дум. Еще раз перечитав письмо, юноша окинул взглядом окна дворца. Мадемуазель де Монтеррас жила в правом крыле.
Шарлотта готовилась ко сну, предаваясь пьянящим воспоминаниям об удачной игре, невероятном выигрыше и бескорыстной помощи шевалье де Брезе. Все это окрыляло. Ее неискушенный ум еще не в полной мере осознал, насколько ей приятно внимание этого кавалера, но сердце, очевидно вполне созревшее для роковых страстей, билось сильнее от одной только мысли о Шарле. Не будучи воспитанной при дворе, она еще не преуспела в искусстве кокетства, и бурная версальская ночь была переполнила ее впечатлениями.
Камеристка завершала последние приготовления Шарлотты ко сну, но тут в комнату вошла горничная. Она держала в руке письмо:
— Это, должно быть, для вас, мадемуазель. Письмо лежало под дверью, на полу!
Шарлотта развернула листок бумаги, прочла и быстро сложила его, будто от самой себя пряча столь откровенные строки.
Поднявшись из-за стола, она проследовала в спальню, где вновь перечитала повергшее ее в смятение послание…
Мадемуазель, смею надеяться, что те знаки внимания, коими Вы одарили меня за карточной игрой, не просто женское лукавство, ибо я потерял покой и сон и теперь не могу прожить ни минуты, не думая о Вас.
Отныне и навеки Ваш
Шарль де Брезе
Шарлотта присела на кровать. Отец всегда учил ее быть искренней и не бояться собственных чувств. Подчиняясь им, Шарлотта понимала, что де Брезе ей нравится. К тому же она высоко ценила оказанную ей услугу. «Может ли это быть началом романа?» — спрашивала она у себя самой не один раз за эту феерическую ночь и не находила ответа. Столь смелое, горячее признание шевалье окончательно сбило ее с толку…
