Слуга государев - [29]
Меншиков, хрюкнув в рукав, язвительно заметил:
— Да уж, без энтого француза мы войну точно продуем! Куды ж нам, нерадивым, без этакой опоры!
Де Брезе стоял в растерянности, но собравшись с духом решил вступить в разговор и рассказать о потерянном тубусе с личным письмом Людовика, но Воронов опередил друга. Пытаясь представить де Брезе в самом выгодном свете, он в запальчивости ответил Меншикову:
— Ну, опора — не опора, а супротив десятерых шведов он один не побоялся выехать вызволять меня из полона!
— Ох, мин херц! Никак, соглядатая прислал Людовик! А? — не успокаивался Меншиков, недобро глядя на француза.
Петр, который снова вернулся к столу и склонился над картой, затянувшись трубкой, поднял голову.
— Соглядатая, говоришь? — с сомнением переспросил он. Он уже знал, как ему поступить с французом.
— Гришка! — окликнул он Воронова. — Бери француза и дуйте в первый редут! Вот там пущай и глядит! Как швед пойдет, без команды — от туда ни на шаг! Иди сюда, смотри, — Петр пригласил к столу Григория и Шарля.
Оторвав пуговицы с мундира Репнина, он расставил их на карте в виде буквы «Т», затем ткнул концом обкусанной трубки в карту:
— Это должно рассечь неприятельские колонны. Маневрируя, Карл подставит фланги под ваших стрелков!
— А стрелков то сколь в редуте-то?
— Три сотни не считая артиллерии! Главное — удержаться как можно дольше. И расчленить шведа!..
— Расчленить, значит! Это с трестами душами-то? — переспросил Григорий.
Петр строго оборвал его:
— Да не скалься ты! Знаю, долго не продержаться! Но отойдете только по команде. Как совсем жарко станет — труба заиграет — перейдете во второй редут.
— Ну пойдем… расчленять! — тронул Шарля за локоть Гришка, укоризненно посмотрел на Меншикова и вышел из шатра. За ним последовал и Шарль.
Уже стемнело, но лагерь продолжал жить своей суетливой жизнью при свете костров. Друзья подошли к первому редуту, напоминавшему маленький ромбовидный бастион с выходом в тыльной части. В нем солдаты уже установили две пушки и гаубицу.
Гришка, сделав знак подождать, куда-то исчез, и Шарль сел возле одной из пушек. Да, прием у русского царя он запомнит на всю жизнь. Этот тяжелый взгляд, быстрая страстная речь, выходка с пуговицами… Впрочем, она никого не удивила. Все-таки русские очень странный народ. Услышав конское ржание, француз повернул голову — рядом с редутом по направлению к лагерю проехали два всадника.
Вскоре вернулся Григорий и принес горшки с едой.
Один из них он протянул Шарлю.
Глава десятая
Наступила ночь. Но Петр еще не ложился, держал совет с генералами. Все понимали, что со дня на день будет генеральное сражение. Шведов почти каждый день беспокоили мелкими атаками. Они были вынуждены даже траншею прорыть — отгородится от набегов русских на свои аванпосты. Но самым горьким поражением было то, что в Полтаву пробилось подкрепление русских в тысячу штыков, да еще и с припасами. Все это снижало шансы Карла на легкую победу. Оставшись зимовать и послушавшись совета гетмана Мазепы, сулившего легкую победу над Полтавой, шведский король рассчитывал, что найдет в городе и припасы, и зимние квартиры. Но Полтава выстояла. Снабжение армии было из рук вон плохим. Обоз пополнялся раненными и больными. Численность армии таяла. Предприняв очередную попытку взять крепость, и потеряв почти полторы тысячи человек убитыми, Карл отказался от дальнейших попыток штурма и выжидал, надеясь на генеральное сражение.
Полог царского шатра откинулся, и появился начальник караула. Не решаясь отвлекать государя, он обратился к Меншикову, стоявшему у входа:
— Ваше сиятельство!
— Ну, чего тебе? — Меншиков оглянулся на вошедшего. За его спиной, в открывшемся просвете, он увидел силуэты двух всадников. Офицер мотнул головой в их сторону:
— Там поляки. От короля вроде… с письмом каким-то!
Меншиков, позевывая, вышел из шатра и оглядел посыльных: это были совсем молоденькие паренёк и девушка. Фигуру девушки скрывал плащ, на бледном лице лихорадочно блестели огромные темные глаза. Александр Данилович подождал, пока офицер принял из рук поляка тубус. Открыв его, достал письмо, бегло пробежался по нему глазами. Написано по басурмански. Он задержал взгляд на печати. Похоже и впрямь послание важно! Он повернулся к курьерам:
— Ну-ка, ты! — он указал на паренька: пошли со мной!
— и направился к палаткам.
Паренёк глянул на спутницу. Та утвердительно кивнула. Он слез с лошади и последовал за Меншиковым.
— Жди здесь! — обернулся Александр к поляку у входа в шатер. Он был ярко освещен изнутри, и тени присутствующих скользили по его полотняным бокам.
— Мин херц, тут поляки вроде важную бумагу привезли! Глянь-ка, государь! — послышался голос Меншикова, и Энжи, а это был именно он, увидел, как к тени Светлейшего князя присоединилась другая, значительно выше остальных.
Поляк быстро огляделся. Слева, недалеко от него, возле костра, отдыхали солдаты. Справа, возле входа в палатку стояли двое караульных, сзади саженей в двадцати оставалась Анка, держа за повод его коня. Там же, при ней стоял и начальник караула. Больше поблизости никого видно не было. Упустить такой момент было нельзя, и Энжи, вынув из-за пазухи один из пистолетов, взвел боек, прицелился в большой силуэт и нажал на курок. Раздался выстрел.
