Случайный солдат - [47]

Пусть это было юридически безграмотно, но он упорствовал до той поры, пока его же собственный юрист не показал ему всю бессмысленность его предприятия. Тем не менее, отношения между нами он тщательно разрушил и отбил у меня все желание с ним видеться. В голове возник еще один вопрос, основанный на десятках просмотренных фильмов шпионской тематики.

- Послушай, а разве не должно быть каких-то правил или ограничений на работу в людных местах? – спросил я. – Здесь наверняка полно гостей, которые услышат стрельбу и шум, могут перепугаться, выскочить в коридор.

Лена открыла тумбочку, стоявшую возле кровати, и вынула оттуда глушитель.

- Если ты об этом, вот, - она протянула его мне. – А если ты опять решил поднять вопрос о своей компетентности, то ты у нас вообще ходячее исключение из правил. И хорошо, что еще живое.

- Я слышал, что до меня были другие «исключения», - произнес я, наворачивая металлическую трубку на ствол.

- Были. Трое. Один сбежал на следующий день, потом его нашли в соседнем поселке, рассказывал, что его преследуют.

- Отправили в психушку?

- Нет, память стерли.

- Прости, что? – мне показалось, что я услышал не тот ответ.

- Стерли память, - четко повторила Лена. – У нас есть оборудование для этой процедуры.

- И… что было потом с ним? – спросил я, стараясь воспринять наличие аппаратов для стирания памяти, как факт, а не какой-то фантастический проект.

- Потом ему сменили документы, так что он на самом деле старше своего возраста примерно на три месяца.

- А что происходит при стирании памяти?

- Точно знаю, что голова болит, остальные побочные эффекты наши ученые не раскрывают. – Лена недовольно поморщилась. – Еще один продержался у нас чуть дольше. Он приходился другом одному из наших сотрудников и тот за него поручился. Вот тогда нам пришлось напрячься, потому что он вообразил, что у него теперь полная вседозволенность. К сожалению поручившегося за него друга, который теперь, кстати, уволен из отдела, пришлось его усмирить. Поскольку он знал слишком много, он теперь проходит курс лечения в одной из столичных психиатрических лечебниц. Но платит за него семья – все, что он успел натворить, мы покрывали из собственного бюджета, но содержать его Королев не стал.

- Не проще было избавиться от него? Или память стереть полностью? – Мне показалось, что от человечности полковника сейчас отвалилась приличная ее часть.

- Мы не убийцы, чтобы отправлять людей на тот свет из-за их некомпетентности или ошибок. Поэтому и Владимир должен остаться в живых. А полное стирание памяти очень сильно воздействует на мозг человека и велика вероятность, что он останется овощем. Мне кажется, это более жестоко. Все познается в сравнении.

- Капитан же рассказывал, что предательство всегда карается одинаково.

- Да, - лицо Лены помрачнело при упоминании капитана Борисова. – Но нужно еще доказать, что был факт предательства. Хотя, данном случае мне кажется, это уже решенный вопрос.

- И ты хочешь, чтобы он просто прожил еще пару дней до суда или расстрела?

- Я хочу поговорить с ним, узнать, зачем он поступил так. Я все равно не верю, что он полный и абсолютный предатель, что бы он не делал.

Я покивал, делая вид, что я ее понимаю, но понимал лишь отчасти – в моем представлении Владимир успел сделать слишком много зла, чтобы его не считали предателем.

- Так, а что с третьим было? – напомнил я Лене о теме нашего разговора, который ушел в другое русло.

- Там была очень щекотливая история. Человек попал к нам абсолютно случайно, практически, как ты сейчас. Проработал два года. Его знали практически все. Спокойный, обходительный, легко находил общий язык с другими людьми. Почти как ты. И как ты не имел никакой специальной подготовки.

Я ожидал сравнения с собой. Но я не замечал ранее способности легко заводить разговор с абсолютно незнакомыми людьми и потому считал себя полнейшим интровертом. Может, большие потрясения в жизни могут влиять на характер и темперамент человека? Так или иначе, получалось, что я, за пару дней познакомившись и расположив к себе несколько человек, мог показаться кому-то человеком совершенно иного склада. Посмотрим, что будет дальше.

- Он успешно работал на нас, выполнял разные поручения как на поверхности, так и внутри нашей части. Нашел нам пару хороших сотрудников, но потом переметнулся. Мы не знаем, купили его или шантажировали – в один прекрасный день он исчез, полностью, не оставив ни следа. Его могли даже похитить, как мы предполагали поначалу, но вскоре за рубежом в одной из организаций мы нашли документ, который подтверждал перевод нашего сотрудника под защиту. С тех пор даже мы не смогли его найти. Но рано или поздно найдем, - убежденно закончила Лена. – Прошло уже три года, но полковник до этой недели не решался никого принимать со стороны. Он опасается, что и ты в один прекрасный день можешь, - тут она присвистнула и махнула рукой через плечо, - от нас. Поэтому, если доживешь до конца этого дела, рассчитывай на серьезный разговор с Королевым.

В конце монолога я слегка вздрогнул, подумав о разговоре с полковником, но потом решил, что в этом не будет ничего страшного для меня. Не стоит волноваться раньше времени. Вдруг у меня на самом деле не будет больше шанса выжить? Фаталистом я не был, но всегда предполагал, что смерть будет неожиданной. Во всяком случае, при такой работе она неожиданней некуда.