Случайный шаг - [9]

— Да, но наши права пока только на уровне гостей.

— Что ж, вполне разумное решение, мы же пока не подписали контракт.

— Тут вы не правы, у нас с Имраном договор уже давно заключен, и мы летаем последние рейсы.

— Правда, и на каких условиях? И где он сам-то? — наш геолог таинственным образом исчез, как только взошел на корабль.

— А он в каюте отсыпается небось, — Денис махнул в сторону одной из двухместных кают. — Двадцать часов на ногах провел.

— А что же он раньше не пошел спать? Лег бы сразу, и все? — Я не очень понимал зачем себя так истязать, раз уже точно решено, что ты полетишь на этом корабле.

— Да как-то хотел с вами встретиться перед отлетом. Как-никак, вы же капитан.

— Как говорят, начальство надо знать в лицо, — пробурчал я, только сейчас начиная понимать, на какую роль подписался.

Во время разговора мы медленно пересекли коридор и спустились по довольно крутой и узкой лестнице к кабине корабля. На другом конце лестницы тоже расположилась массивная металлическая дверь, разбивавшая корабль на герметичные отсеки. Ради повышенных мер безопасности рубку расположили в глубине корабля под массивной броней внешних отсеков, пожертвовав объемом грузового отсека. Увы, но использование орбитального челнока в качестве основы для рудокопа наложило существенный отпечаток на планировку трюма — он мог располагаться только на главной оси корабля. Чуть ниже или выше его располагать нельзя, иначе маршевой двигатель, имевшийся в единственном экземпляре, начнет закручивать корабль вокруг самого себя.

Наконец-то дверь тихо прошипела, уровняв давление снаружи и внутри, и отъехала в сторону, открыв вид на мостик, разбитый на несколько частей. В ближайшем левом углу примостился пульт управления лазерами и гравитационный захват, еле вписавшийся в заполненную до отказа кабину. Левый дальний угол предназначался для штатного техника, если судить по выведенному на экран состоянию главного реактора. Сейчас реактор тихо дремал в почти заглушенном состоянии, потребляя энергию на поддержание силовых полей, удерживающих плазму, — причем, чуть ли не больше, чем вырабатывал.

По правую сторону расположилось кресло пилота с выведенным на экран изображением с внешних камер. Окон в кораблях не делали вообще, исключив ослабляющий прочность конструкции элемент, не несущий практической цели. Вот что можно увидеть через окно человеческим зрением, если в космосе часто расстояние до ближайшего объекта — тысячи километров? Другое дело, через объективы камер, видящих в гораздо более широком диапазоне. Никаких штурвалов, многочисленных тумблеров или же кнопок, управляющих режимами работы двигателей, на пульте управления, конечно, не имелось, опять же по причине огромных расстояний в космосе. Управление полетом корабля больше походило на программирование, когда ты заранее готовишь список указаний: когда включить двигатели, сколько им проработать и с какой мощностью, поэтому главный монитор перед креслом пилота показывал пустовавший сейчас список заданий.

Последнее из четырех стандартных кресел рубки орбитального челнока облюбовал навигатор, занимавшийся, помимо выяснения текущего местоположения, связью и коммуникациями. На мой взгляд, довольно загадочная профессия, а на взгляд рынка, еще и вымирающая — во многих новых кораблях его обязанности раскидали между пилотом и капитаном. В дополнение к этим четырем по центру расположилось капитанское кресло с одним-единственным средством управления — нейрошнуром. После инцидента полувековой давности прямое подключение к мозгу запретили, и лишь недавно под давлением корпораций сняли ограничение. Часть технологий за столь большой срок оказалась утерянной, поэтому массовое переоснащение космических кораблей откладывалось, несмотря на все преимущества такого способа управления.

— Я бы хотел опробовать подключение через нейрошнур, — сообщил я Денису.

— Что, так сразу?! — подчиненный, молчавший все время, пока я осматривал кабину, нахмурился и развернулся в сторону лестницы.

— Что-то не так? — я удивился столь негативной реакции на мое высказывание.

— Нет, просто смотреть на полутруп у меня желания сейчас никакого нет! — пробурчал подчиненный с плохо скрываемым презрением и незамедлительно покинул рубку.

— Хм, и здесь они есть… — усмехнулся я, не ожидавший, что и в космосе встречаются консерваторы, не использующие нейросеть, а то что Денис принадлежал именно к ним, сомнений не оставалось. Хотя, если подумать, то я и сам с трудом согласился на операцию по установке нейросети, так как это давало гигантское преимущество в процессе обучения, да и то, что ими пользуется около четверти населения Земли, как-то говорило об их надежности.

Технологию прямого подключения я же изучал сам теоретически, а также прошерстил ради интереса старые отчеты, и нигде не упоминались вредные эффекты при разумных уровнях синхронизации — а так умер один доброволец, согласившийся проверить эффект более плотного слияния, но это не повод запрещать разработку. Однако, газеты раструбили, словно все пилоты неизбежно сойдут с ума, и депутаты под давлением толпы засекретили разработку.