Случайный мир - [26]

Ксермет придвинулся еще ближе.

– Он вчера еще вечером в этой палатке был! – проревел он, гневно тыча пальцем в сторону лазарета.

– Мне-то откуда знать, за ночь несколько человек от ран скончались, да пребудут с ними звезды. – Эскулап попытался обойти Ксермета сбоку, но, увидев, как изменилось его лицо, передумал. – А вообще сейчас вспомнил: пару человек в спецотдел перевели, для тяжелых, – махнул он рукой в сторону палатки, которая стояла отдельно от других у самой реки. – Они кричали постоянно, и, чтобы, так сказать, не деморализовывать еще сильнее других пациентов, их…

Ксермет быстро зашагал в указанную сторону, не дослушав его до конца. Эскулап облегченно вздохнул, радуясь, что сам не оказался сейчас на соседней койке со своими пациентами.

Еще за пару десятков метров до «спецотдела» до Ксермета донесся сдавленный крик. Он приблизился к входу и отодвинул тяжелую занавеску палатки. В нос ему ударил едкий запах пота, крови и человеческих испражнений. Внутри полутемного помещения стояло десять походных коек, три из которых были пусты. Два младших врачевателя склонились над кричащим легионером. Один держал его за руки, в то время как второй промывал огромную рану на груди. Они одновременно повернули головы к двери.

– Сюда нельзя, в спецотдел посетителям не положено, – сказал один из них.

Ксермет не обратил на него внимания. Его взгляд быстро переходил от койки к койке, пока не остановился на неподвижно лежавшем мужчине, который с ног до головы был замотан в окровавленные бинты. Джад. Живой. Слава звездам. Ксермет сделал шаг по направлению к товарищу.

– Я же говорю, сюда нельзя, – повторил врачеватель, изо всех сил прижимая руки кричащего легионера к своей груди. С соседней койки донесся протяжный стон, за которым последовал приступ отчаянного кашля. Ксермет взглянул на Джада. Спит.

– Еще раз скажешь мне это – и лечить придется тебя. – Ксермет повернулся к врачевателю, который всем телом налег на руки легионера, пытающегося стряхнуть его в приступе помутившей рассудок боли.

– Отойди отсюда.

Ксермет крепко взял легионера за руки и плечом потеснил врачевателя в сторону.

– А ты не отвлекайся, делай что надо, – обратился он ко второму, который застыл с банкой спирта в руке, глядя на незваного гостя. – Так как тебе временно нечего делать, – вновь повернулся Ксермет к первому врачевателю, который, воспользовавшись секундным замешательством, медленно крался к выходу, – расскажи мне, что тут у вас такое происходит, почему здесь только вы двое и не видно ни одного эскулапа поблизости.

– Так у нас тут только совсем тяжелые, – неуверенно ответил тот Ксермету, – эскулапы уже все, что могли, сделали. Остается только делать перевязки, давать лекарства, которых, кстати, почти не осталось, и уповать на звезды.

Врачеватель немного замялся, соображая, стоит ли продолжать.

– Вон тот, посредине, – кивнул он в сторону Джада, – вообще непонятно как еще жив. У него живого места на теле нет, кругом рваные раны. Его вообще сказали постоянно дурманом окуривать, чтобы в себя не приходил, – может не вынести пробуждения.

– Я закончил, можешь отпускать, – вмешался второй врачеватель. – А ты попытайся уснуть, – сказал он обессилевшему от криков и боли легионеру.

Ксермет отпустил руки воина и поднялся.

– Шанс у него есть? – обратился он к первому врачевателю. – У того, которого вы дурманом окуриваете, – добавил он, увидев, как врачеватель забегал глазами по комнате, не понимая, кого он имеет в виду.

– Он сильный, борется. Но, сам понимаешь, на все воля Алатфара.

– Делайте все возможное. И невозможное тоже. – Ксермет начал немного остывать. – Расслабьтесь, в ближайшее время я к вам точно больше не загляну. Делайте дальше, что делали, мы тут немного пообщаемся, и я уйду.

Ксермет взял из угла стул и пододвинул его к койке Джада, не дожидаясь одобрения. Врачеватель у двери хотел было возразить, но передумал.

– Он тебя не услышит. Он под дурманом, – все-таки добавил он, прикидывая, понял ли стоявший перед ним сотник все значение медицинских терминов.

– Это не суть важно.

Ксермет придвинул стул ближе и взглянул на опухшее лицо товарища. Каждое неровное движение его грудной клетки сопровождалось протяжными хрипами.

– Ну что, Джад. Что тебе сказать, дружище, держись. Не в таких передрягах мы с тобой побывали за эти годы. Когда сюда шел, надеялся, если честно, что ты очнулся уже. А ты вон как. Я ухожу завтра на рассвете. Тут черт знает что происходит кругом. Потери огромные, три четверти легиона. Раненых очень много. Хотя кому я это говорю… – Ксермет грустно усмехнулся. – Так дальше мы идти не сможем, поэтому окапываемся в этой чертовой долине. Да и опасно сейчас дальше идти. Если нам здесь такую засаду устроили, где гарантия, что через пару километров нас не поджидает еще что-нибудь в этом роде? А до цели еще дня три пути. Это при хорошем раскладе. А теперь столько раненых, и за неделю не доберемся. Сегодня рано утром был экстренный совет. Ты сам знаешь, как это обычно происходит. Каса и Мигело по любому вопросу, даже самому мелкому, имеют полярно противоположные мнения. Как-будто они заранее сговариваются. А Астаркс пытается в этой суматохе всех успокоить и еще что-нибудь решить. Ну это если повезет. И я больше чем уверен, что решено было бы двигаться дальше, несмотря ни на что. Сколько бы это времени ни заняло. Приказ есть приказ, особенно королевский. Если бы не одно «но». И это самое «но», ты не поверишь, молодая девушка, которая ночью устроила на нашей заставе у входа в долину большой переполох. Представляешь, ночь, темно, у всех нервы на пределе, и несколько десятков здоровых мужиков с мечами наготове вокруг одной испуганной девчонки.