Случайный граф - [12]

Раньше он принял бы это как комплимент, но Хелена говорила то же самое. А потом один раз взглянула на Крепость и сбежала.

Если повезет, мисс Хартли сделает то же самое.

Глава 5

О том, как я поцеловала джентльмена в карете

Не могу сказать, что советую кому-нибудь повторить подобное. Сочетание насквозь промокшей одежды и тесноты внутри кареты оставили у меня несколько туманное впечатление. Даже окна запотели. Однако я считаю, что показала себя с лучшей стороны, учитывая, что впервые поцеловала красивого графа. Впервые поцеловала джентльмена, если уж на то пошло. (Я не буду считать нашего соседа Уильяма, так как нам было всего двенадцать лет и мы целовались на спор.)

Я подозреваю, что лорд Р. был бы шокирован, узнав о недостатке у меня опыта, учитывая смелость и компетентность, проявленные мной в коляске. Хотя поцелуям придается слишком много значения, я рада сообщить, что освоить этот навык не так уж и сложно. И хотя я бы не назвала это занятие неприятным, во время его у меня появились неожиданные симптомы. Я уверена, что именно тесное пространство виновато в том, что у меня колотилось сердце, а желудок делал кульбиты. Этому не стоит удивляться, поскольку, как я уже говорила, условия были не самыми комфортными. Я упоминала о том, что меня охватил невыносимый жар?

На следующий день после обеда Фиона размышляла над тем, не нарисовать ли графа. Даже сейчас, спустя почти двадцать четыре часа после их встречи в парке, она легко могла вспомнить текстуру его волос, легкую щетину на подбородке и настороженное выражение его лица. Она также помнила ощущение от прикосновения его руки и волну смятения, которая прокатилась по ее телу от этого прикосновения. Да что там, она не могла думать ни о чем другом.

И именно поэтому она еще пока не могла его рисовать. В характере лорда Рэйвенпорта были грани, которые она не могла запечатлеть углем на бумаге: то, как его глаза были сначала холодными, а потом вдруг становились горячими; то, как изгиб его рта мог выражать недовольство, а через долю секунды – интерес.

Граф все еще оставался для нее загадкой.

Поэтому Фиона набросала по памяти портрет викария. Точнее, она сидела в гостиной и пыталась это делать, пока ее сестра Лили безжалостно допрашивала ее.

– Ты сказала, что лорд Рэйвенпорт попросил разрешения нанести тебе сегодня визит. – Лили расхаживала перед диваном, на котором сидела Фиона, притворяясь, что поглощена рисованием очков викария.

– Да, – подтвердила Фиона, возможно, в пятый раз за утро. Она сообщила об этом своей семье за ужином вчера вечером, чтобы появление графа не застало их врасплох. Ее мачеха чуть не подавилась ростбифом, а сестра уронила вилку, услышав эту неожиданную, но очень приятную новость.

Лили перекинула через плечо каскад темных кудрей и скрестила руки на груди:

– И он сказал тебе об этом во время случайной встречи в парке?

Фиона пропустила мимо ушей скептический тон сестры. И увернулась от взгляда ее проницательных зеленых глаз.

– Именно так, – сказала она небрежно. Как будто такое происходило с ней каждую среду.

Лили склонила голову на сторону:

– А как бы ты описала тон просьбы графа? Он был сдержан и вежлив? Или страстен и откровенен?

Боже правый. Фиона нахмурилась над рисунком, который держала на коленях, надеясь, что викарий простит ей ту маленькую ложь, которую она собиралась сказать. Ведь правда заключалась в том, что не граф просил разрешения прийти, а она велела ему это сделать. Она ответила:

– Он был сдержан. – Это было ближе к правде, чем страстен и откровенен.

Лили кивнула, усваивая новую информацию:

– Неудивительно. Он довольно холоден, не так ли? Сомневаюсь, что лорд Рэйвенпорт хоть немного склонен к романтическим жестам.

Холоден не совсем то слово, которое Фиона бы избрала для описания графа, но она поняла, что сестра имела в виду.

– Он довольно неулыбчив, – сказала Фиона. И упрям. И доводит людей до белого каления. Но было слишком поздно искать другого потенциального мужа. Кроме того, она не была уверена, что хочет это делать.

– Должно быть, ты произвела на него впечатление на балу в Норткрофте, – размышляла Лили.

– Ты имеешь в виду тот вальс, когда мне почти удалось завалить его на себя?

– Он очень красив, – ответила Лили. – Так что у меня возникают мысли и похуже.

– Лили!

– Ты писала о нем? В дневнике, я имею в виду?

Фиона посмотрела на дверь, чтобы убедиться, что их мачеха не подкралась незаметно. Вскоре после завтрака она ушла в свои комнаты с горничной, чтобы подготовиться к приезду графа.

– Я начала вести дневник, – сказала Фиона, – как и обещала.

Лили сложила руки в восторге:

– Очень хорошо. – Блеск в ее глазах мог бы заставить Фиону занервничать, если бы она не знала наверняка, что Лили никогда не опустится до того, чтобы рыться в ее спальне или вторгаться в ее частную жизнь.

Что не означало, что Лили сдерживалась в попытках вытянуть информацию из Фионы, используя все имеющиеся в ее распоряжении средства.

– Ты написала о том вечере, когда был бал? А о встрече в парке?

Фиона сжала губы и начала напевать какую-то мелодию, рисуя пряжку на правом ботинке викария.

Но Лили было нелегко сбить с толку.