Случайные имена - [29]

— Куда? — недоумеваю я.

— Обратно в номер, тебе надо лечь.

— Я нормально себя чувствую.

— Ты так считаешь?

Я улыбаюсь. Ведь я действительно чувствую себя нормально и разве только что не доказал это Сюзанне?

— Да и потом, — говорит жена, — мы с тобой совсем забыли про К., а это не по правилам.

— Ты еще не отказалась от залога? — интересуюсь я. Сюзанна не отвечает, лишь мотает головой, будто говоря, что она никогда и ни от чего не отказывается.

12

И она действительно не отказывается, ибо в последний вечер нашего пребывания в пансионате вновь приглашает К. составить компанию, и стоит ли объяснять, кому? На этот раз мы облюбовываем не ресторан — стоит ли дважды входить в одну и ту же воду (правда, хитросплетения сюжета все время подталкивают меня к опровержению Гераклита), и не успевший поднадоесть берег с будкой лодочника, пирсом и прочими озерными радостями, и не нашу с Сюзанной комнату — но только не надо считать, что она больше не будет использована как декорация финального акта, ее черед наступит в последней сцене, но еще не время, напеваю я, бреясь перед маленьким переносным зеркальцем, так как ванная с настенным зеркалом оккупирована Сюзанной, которая тоже наводит предгостевой марафет, ибо: да, мы званы на прощальный ужин, К. пригласила нас с ответным визитом, кошмар минувших дней остался позади, хотя это, как водится, абсолютно ничего не значит, ведь история наша так же далека от конца, как и от начала, но стоит ли возвращаться к первым страницам моего рассказа, начинающегося, если не изменяет память, с того самого дня двадцатого июля, когда приблизительно в одиннадцать часов утра раздался телефонный звонок и…

Опустим все, что идет после многоточия. В данный момент (в сию минуту, в настоящее мгновение, сейчас, то есть в сей — конкретно этот проходящий, проистекающий — час) меня гораздо больше интересует то, что еще лишь должно произойти, а именно уже упомянутый ответный визит к милой и все еще не определившей свое истинное место среди двух других героев столь неторопливо развивающегося действа К., так что надо поторопить Сюзанну, а то есть у нее такая привычка — всегда и везде опаздывать, впрочем, женские сборы на рауты, суаре и банкеты, а также на прочие званые мероприятия, как и в прочие же присутственные места, — вещь, не подвластная мужской логике, а значит, можно поставить точку, ибо я уже стучу в дверь, за которой и обитает наша (повторю) милая конфидентка.

К. встречает нас и приглашает пройти, комнатка чуть поменьше той, что досталась нам с Сюзанной, маленькая такая комнатенка на одного постояльца, с кроватью, небольшим столиком, креслом и стулом, стол подвинут к кровати, на нем разложены красивые кружевные белые салфетки, которые — в свою очередь — уставлены круглыми пластмассовыми тарелочками с разнообразной холодной снедью, да высится посреди них этаким залетным мастодонтом бутылка замороженного (холодильник в дальнем левом углу) шампанского, полусладкого, местного разлива, вот только пить его придется из пластмассовых же кружечек, ибо откуда здесь взяться томным фужерам на тонких ножках, радостно звенящим, когда сдвигаешь их в эйфории застольного экстаза, бликующих и переливающихся всеми цветами спектра, как живой пример к игре в «каждый охотник желает знать, где сидит фазан».

Вот только кто из нас охотник, а кто фазан? Но пока вопрос этот остается без ответа, что же касается милой троицы, то она занимает отведенные каждому места: Сюзанна садится в кресло, мы же с К. — на кровать, столик (вновь полюбившаяся разноголосица скобок, справа налево и слева направо) оказывается между нами (случайно выпавший из предыдущей строчки оборот «таким образом»), дамы просят открыть шампанское, что я и делаю с превеликим удовольствием, ибо пора — наконец–то! — тронуться с мертвой точки (и на этот раз всего–навсего избитая идиома).

— За что будем пить? — спрашивает К., глядя, как я разливаю пенящийся (иначе не обзовешь) напиток по трем аккуратным пластмассовым кружечкам, составляющим, судя по всему, единый комплект с пластмассовыми же тарелочками, вопрос, надо сказать, воистину глобальный, ибо от ответа на него во многом зависит то, как дальше будет развиваться сюжет. То есть налево пойдешь — сами понимаете, направо — будет еще хуже, ну а если прямо…

— За исполнение желаний! — поднимает свою кружечку (ей досталась посудина легкомысленно–желтого цвета) Сюзанна, отправляя этим всю нашу компанию как раз прямо, то есть в тартарары, к черту на кулички, то бишь на дорогу, мощенную грубым кирпичом и ведущую, что совершенно естественно, в ад.

Мы с К. послушно присоединяемся к тосту, а потом К., дождавшись, пока я разолью по кружкам еще одну порцию достойного хрусталя (так и хочется к хрусталю добавить определение «баккара») напитка, тихо просит кого- нибудь из нас (она так и говорит: «прошу кого–нибудь из вас») толково объяснить ей, что, все же, происходило в последние дни, ибо она совершенно ничего не понимает и ей бы не хотелось уезжать с тяжелым чувством на сердце, тем паче (уже мой оборот, не ее) она к нам, то есть ко мне и к Сюзанне, привязалась, более того, ей бы хотелось и впредь поддерживать отношения, и тут вдруг она смотрит на меня странным, немного отсутствующим взглядом, хотя слово «немного» можно вычеркнуть.