Случайное расследование - [8]

- Матвей! Матвей! – голос Антонины Ивановны вернул меня в реальность. – Ты меня слышишь?

- А? – спросил я, чувствуя, что дела мои плохи.

- Не «а», а марш к доске. Разбери-ка мне это предложение.

Под смешки всего класса, я поплелся к доске. Ну, Наташка!

Предложение я разобрал кое-как на «троечку». Антонина Ивановна укоризненно покачала головой.

- Эх Некрылов, Некрылов! Как же ты контрольную работу писать собираешься.

Я пожал плечами, мол, как-нибудь напишу, но она восприняла мой жест по-другому.

- Не знаешь? И я не знаю. Садись, горе луковое!

Я сел и стал думать на мою любимую тему, то есть о том, как несправедлива жизнь. Никогда не бывает так, чтобы радость была полной. Только начнешь радоваться – раз и «тройка» в дневнике! А ведь вечером мы должны с Сережкой окончательно наши действия обсудить, да и с Наташкой было бы неплохо встретиться. После «тройки» на всех этих планах можно было поставить жирный крест. Родители мои, конечно, не впадают в истерику по всякому поводу, но «трояк» по русскому не простят ни за что. Муж Антонины Ивановны работает вместе с папой, и мы дружим семьями. Раньше, до школы, да и сейчас порой, я зову ее тетей Тоней. Нет, чтобы по математике тройку отхватить – поругали бы чуть-чуть и забыли. А тут: «неудобно перед людьми» и все такое. Как будто тройка по русскому чем-то отличается от любых других троек!

Дома я отзвонился Сережке и сказал, что вечер у меня будет очень занят и если он не против, то мы можем провести репетицию нападения на машину прямо сейчас.

- Хорошо, - согласился Сережка. – Через десять минут во дворе. И не болтай по телефону о наших делах! Конспиратор!

Его согласие меня удивило, так как его мама звонит обычно домой каждые полчаса, проверяя его сознательность в выполнении домашнего задания.

- А тебя не того… - первым делом спросил я, когда мы встретились.

Он сразу понял, о чем речь.

- Все нормально. Мама сегодня с работой на теплоходе едет. У них юбилей. Так что сегодня я вольная птица.

- Тогда полетели,… птица, - пошутил я, ни на минуту не забывая о грядущем неприятном разговоре вечером о моей успеваемости.

Возле дома несчастных сестер мы уселись на лавку, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания прохожих. Через полчаса бурного обсуждения, мы пришли к общему мнению, как нам половчей разделаться с шинами и отправиться по домам.

Тут-то я и вспомнил о Наташкиной просьбе.

- Слушай, Серега, - осторожно начал я. - А тебе не кажется, что нам в операции не помешала бы помощь?

- Зачем это? – спросил он, подозрительно глядя на меня.

- Чтобы помочь, например, в случае непредвиденных обстоятельств, - простодушно пояснил я.

- Ты, Матвей не темни. После того, что ты заварил, выкладывай лучше все сразу.

Я, в который раз проклиная себя, рассказал ему о горячем желании Наташки поучаствовать в нашем предприятии.

Сережка, к моему изумлению выслушал мою пламенную речь, довольно-таки спокойно.

- Ладно, зови свою Аникушину, - милостиво позволил он. – Найдем ей применение.

Наташку Аникушину Сережка предложил использовать для отвлечения внимания возможных свидетелей нашего преступления.

- Скажи ей, пусть придумает что-нибудь позаковыристее, - напутствовал меня он и добавил с угрозой. – А то я сам ей что-нибудь придумаю.

Зная обычные Сережкины задумки, ей в этом случае было не позавидовать.

Я позвонил Наташке и передал слова Сергея.

- Что ж, отлично, - сказала она. – Будь спокоен, я такое придумаю, что твой Сережка обзавидуется.

В общем, к субботе наша операция была готова. Маринка с Танькой сначала возмущались. Уж очень им было жалко папину машину. Но Сережка популярно, не жалея черных красок, расписал что им светит в случае обнаружения отсутствия роликов и они увяли, как полевые цветы в октябре.

- А еще, - запугивал он их. - Вам после этого не то, что роликовые коньки, порванного плюшевого мишку не доверят.

По плану, мы с Сережкой должны были занять позицию на лавочке во дворе, возле детской площадки и дожидаться, когда Юрий Петрович, отец девчонок, пойдет в гараж за машиной. После этого мы перемещаемся в кусты и ждем его возвращения. Он приезжает и поднимается в квартиру за дочерьми, они его задерживают, делая вид, что собираются, а мы тем временем прокалываем шины.

На всякий случай во дворе будет и Аникушина с подружками. Если что-то пойдет не по сценарию, то девчонки устроят массовую потасовку с визгом и плачем.

Шины мы решили пробивать шилом, которое нашли среди инструментов моего папы. К счастью, пользовался он им, как и другими инструментами, очень и очень редко и пропажу бы не заметил. Для тренировки мы сходили на свалку и часа два тыкали шилом в старые покрышки, пока не убедились, что шину проколоть сможем запросто, главное попасть в трещину между утолщениями.

И вот, наконец, настал, как выразился Сережка, момент истины. Юрий Петрович уверенной бодрой походкой вышел из дома и направился на автобусную остановку, чтобы забрать из гаража свою любимицу. Глядя на его широкую спину и крепкие руки, я сразу же пожалел о нашем плане, представив как он будет нас этими самыми крепкими руками драть за уши, а потом поднимет за шкирки, как котят и отнесет в ближайшее отделение милиции. Но отступать было поздно.