Переминаясь с ноги на ногу, Лера постояла около подъездной двери старенького двухэтажного домишки, а затем вошла внутрь. Игнат жил на первом этаже, и впервые в жизни это её обрадовало — она опасалась, что до второго попросту не доползёт.
Оказавшись у двери его квартиры, Лера не стала стучаться, как делала обычно. Наоборот, она мышкой замерла и прислушалась — не раздадутся ли какие-нибудь звуки? Внутри все было тихо, или так казалось. Лера осторожно попробовала повернуть ручку двери — и ручка поддалась! Не ожидавшая этого Лера застыла на месте, испытывая нехорошее чувство дежавю. Сердце ее колотилось сильно и часто. Почему открыта дверь? Войти или дать деру, пока еще не поздно? Что вообще за ерунда здесь творится? Ее не было всего неделю, а мир успел сойти с ума.
Безопаснее всего было бы попытаться изобразить некий щит вокруг себя, прежде чем соваться внутрь (а соваться придётся, тут вариантов не было), но на это ушло бы очень много времени. И не факт, что заклинание сработало бы. Если честно, оно вообще у Леры ни разу не получилось, сколько она ни билась. Стоит ли тратить силы сейчас? Но войти просто так было всё-таки боязно…
Тут Лера вспомнила, что на ней есть защитные амулеты. Жаль, что она не удосужилась уточнить, от чего конкретно они защищают — только от волшебства или от физического воздействия тоже. Если рассуждать логически, последнее так же маловероятно, как совместная жизнь вампира и человека. С другой стороны, ее муж, при всех его недостатках, был волшебником незаурядным, и от него можно было ожидать чего угодно. Вполне возможно, он и об этом позаботился. Конечно, проверять границы возможностей амулетов опытным путем ей не особенно хотелось, но уйти просто так, не выяснить, что с Игнатом, не позволяла совесть.
Немного успокоив себя, что в квартире не слышно взрывов и истошных воплей «Спасите, убивают!» тоже, Лера тихонько открыла дверь и в образовавшуюся щель просунула голову. Посмотрела по сторонам, но ничего подозрительного не увидела. В коридоре все было в порядке — сверх стандартного мужского бедлама вещи не валялись, крови не было, трупов тоже.
Вдохнув поглубже, Лера протиснулась в щель целиком. Мысль о том, чтобы отворить пошире дверь, даже не пришла ей в голову. Но не будем ее за это винить — кто знает, как бы мы поступили на ее месте. Закрывать дверь на замок за собой она тоже не стала. Во-первых, лишний шум. Во-вторых, если придется спасаться бегством, на обратную процедуру потеряются драгоценные секунды.
По коридору Лера кралась на цыпочках, затаив дыхание. Ей уже не терпелось развернуться и сбежать отсюда, но она продолжала толкать себя вперед, прислушиваясь к малейшему шороху. От стараний даже в ушах зазвенело, и звенело раздражающе, пока Лера кралась до двери, ведущей в комнату. Дойдя до порога, она остановилась.
В тот же момент ее руку — больную, перебинтованную — кто-то крепко схватил и дернул. Лерины нервы, и без того натянутые, не выдержали, и она заорала благим матом. По инерции она качнулась в сторону и оказалась прижата к чьему-то телу. Нападающий зажал ей рот рукой, она подавилась визгом, но не растерялась и принялась активно жевать чужую ладонь, порыкивая от усердия, как бультерьер.
Бедное ее сердечко уже готово было разорваться от ужаса, когда чей-то голос прошептал сердито:
— Лерок, ты голодная такая, а? Обещаю бутерброд, если перестанешь меня есть. Я невкусный, правда.
В голове была каша, и Лера по инерции пару секунд поклацала зубами, а потом, когда до нее дошел смысл слов, в сердцах выплюнула недогрызенный палец. Страх отпустил, зато моментально заболело запястье, да так, что слёзы на глазах выступили.
— Отпусти. Больно, — зло прошипела она. Игнат поднял руки ладонями вверх и отошел к окну.
Голова у Леры кружилась, руки тряслись, колени подгибались, а волосы стояли дыбом, как у ошпаренной кошки. В общем, бесстрашная героиня романа во всей красе. Она прижала больную руку к животу и принялась её баюкать, словно это могло помочь. Болеть меньше не стало, но зато Лера слегка успокоилась. Она выдохнула, тряхнула головой и осторожно подобралась к Игнату. Спрятавшись за шторой, он внимательно наблюдал за чем-то или кем-то на улице. С Лерой он даже не поздоровался, да что там — и не взглянул на нее.
— Что случилось? — выпалила она. — Почему у тебя в конторе такой бардак?
— Надо уходить, — пробормотал Игнат, отходя от окна. Вдруг глаза его весело блеснули, он улыбнулся, крепко обнял Леру, потискал и сказал: — Эх, Лерок, рад тебя видеть! Только ты больше не кусайся.
— А нечего мне лапы в рот совать! Неужели нельзя нормально поздороваться? Зачем пугать до полусмерти? — Лера поймала себя на том, что тоже улыбается, хотя обстоятельства к этому не располагали. До сего момента она и не понимала, как соскучилась по Игнату. Поэтому, хотя голова раскалывалась — видимо, от переутомления общего — она отказывалась отлипать от друга и усаживаться на стоящий около стены стул.
— Уходить надо, — повторил Игнат. — Потом расскажу. Полезли.
— В смысле? Что значит — полезли?
— То и значит. В окно. Пока мои гости не сориентировались. А то нам с тобой несдобровать…
