Случайная вакансия - [33]

— Во что это выльется конкретно? — спросил Майлз. — В новые выборы?

— Возможно, — с видом знатока произнёс Говард, — но сомнительно. Это так называемая случайная вакансия. Если орган местного самоуправления не требует новых выборов, то… хотя, повторяю, нельзя недооценивать Бен-Задиру… если она не сможет заручиться поддержкой девяти доброхотов, чтобы потребовать народного волеизъявления, мы просто кооптируем нового члена совета. Для ратификации такого решения нам понадобятся девять голосов. Девять голосов — это кворум. Срок Фейрбразера истекает только через три года. Есть за что побороться. Можно изменить весь ход событий, если на место Фейрбразера посадить нашего человека.

Говард барабанил толстыми пальцами по своему бокалу, глядя через стол на сына. Ширли и Морин тоже поедали его глазами, а Майлз, как заметила Саманта, уставился ответным взглядом на отца, словно большой, жирный лабрадор в ожидании подачки.

На трезвую голову Саманта, возможно, чуть быстрее могла бы сообразить, о чём идёт речь и почему в воздухе витает праздничное настроение. Она расслабилась от вина, но сейчас вдруг поняла, что это ей мешает, потому как язык сделался непослушным после выпитой бутылки и долгого молчания. Так что она не рискнула высказаться вслух.

«Майлз, чёрт тебя дери, скажи им, что ты должен сперва посоветоваться со мной».

VII

Тесса Уолл не собиралась засиживаться у Мэри — она всегда нервничала, оставляя мужа и сына вдвоём, но получилось так, что её визит растянулся на два часа. У Фейрбразеров некуда было ступить от раскладушек и спальных мешков; родня сомкнула ряды, чтобы заполнить брешь, нанесённую смертью, но никакое шумное оживление не могло скрыть ту пропасть, которая осталась после ухода Барри.

Впервые после смерти их друга оставшись наедине со своими мыслями, Тесса брела в темноте назад по Чёрч-роу; ноги болели; кардиган не спасал от холода. Тишину нарушал только перестук её деревянных бус да ещё телевизионный шум, доносившийся из домов.

Неожиданно для себя Тесса подумала: «Интересно, Барри знал?..»

Раньше ей не приходило в голову, что Колин мог поделиться с Барри главной тайной её жизни, гнильцой, лежащей в основе их брака. Они с Колином никогда об этом не заговаривали (хотя какие-то отзвуки, случалось, мелькали в их беседах, особенно в последнее время).

Сегодня вечером ей показалось, что при упоминании Пупса Мэри стрельнула взглядом в её сторону…

«Ты переутомилась, вот и выдумываешь всякую ерунду», — одёрнула себя Тесса. Колин был настолько скрытен, настолько замкнут, что никогда бы не проболтался, даже в разговорах с Барри, которого боготворил. Тесса с ужасом думала, что Барри всё же мог знать… а его доброта по отношению к Колину рождалась из сожаления к тому, что сделала она, Тесса.

Когда она вошла в дом, по телевидению передавали выпуск новостей; Колин в очках сидел в гостиной. На коленях у него была стопка каких-то распечаток, а в руке — авторучка. К облегчению Тессы, Пупса поблизости не было.

— Как она? — спросил Колин.

— Да ты знаешь… не блестяще, — ответила Тесса. Опустившись в старое кресло, она блаженно застонала и сбросила стоптанные туфли. — Но брат Барри — это чудо.

— В каком смысле?

— Ну… понимаешь… он так её поддерживает.

Закрыв глаза, Тесса массировала переносицу и веки большим и указательным пальцем.

— Мне он всегда казался слегка ненадёжным, — донёсся до неё голос Колина.

— В самом деле? — удивилась Тесса из добровольного мрака.

— Да. Помнишь, он обещал приехать, чтобы судить встречу с пакстонской школой? А сам отказался буквально за полчаса. Пришлось Бейтману ехать.

Тесса с трудом удержалась, чтобы его не одёрнуть. У Колина была привычка делать безапелляционные выводы на основе первых впечатлений или единичных случаев. Казалось, он не способен постичь безбрежную изменчивость человеческой природы и понять, что за неприглядной видимостью скрывается порой бурный и неповторимый мир — вот как у него.

— Во всяком случае, он с детьми прекрасно ладит, — осторожно выговорила Тесса. — Пойду-ка я спать.

Она не двинулась с места и лишь сосредоточилась на своих болячках: ноги, поясница, плечи.

— Тесс, я тут подумал…

— Мм?

За линзами очков глаза Колина делались маленькими, как у крота, отчего высокий шишковатый лоб с залысинами казался необъятным.

— Всё, за что ратовал Барри в местном совете. Всё, за что он боролся. Филдс. Наркологическая клиника. Я весь день думал. — Он сделал глубокий вдох. — И так сказать, решил продолжить его дело.

Дурные предчувствия пригвоздили Тессу к креслу, на миг лишив её дара речи. Усилием воли она сохранила профессионально-спокойное выражение.

— Не сомневаюсь, Барри был бы доволен, — сказал Колин.

В его странно взволнованном голосе сквозили вызывающие ноты.

«Никогда, — предельно честно сказала про себя Тесса, — никогда, ни на одну секунду Барри не допустил бы такой мысли. Кто-кто, а он прекрасно знал, что ты меньше всего подходишь на эту роль».

— Боже, — произнесла она вслух. — Я понимаю, Барри был очень… Но это огромная ответственность, Колин. К тому же Парминдер остаётся на своём месте и сделает всё, чтобы довершить начатое Барри.