Случайная судьба - [25]

Выбравшись из города по дороге в объезд озера, Гриффин, следуя полученным от Джона указаниям, миновал несколько поворотов. Поворот на Литтл-Беар был отмечен указателем, находившимся в столь же безупречном состоянии, что и все остальные, попадавшиеся ему до сих пор.

Дорога наконец просветлела, перед глазами Гриффина появилось озеро, и он довольно улыбнулся. Но через секунду улыбка его увяла, когда накатанная дорога вдруг резко оборвалась и грузовичок беспомощно забуксовал. Гриффин подал назад, вывернул руль и снова выжал газ до отказа. Проехав еще немного, грузовичок опять остановился. Все четыре его колеса завязли в снегу до самого верха — собственно говоря, обнаружил Гриффин это, когда, выпрыгнув из кабины, провалился почти по колено, набрав полные ботинки снега. А впереди его ждало не менее десяти футов девственно нетронутого снега, после чего начиналось озеро. Его поверхность была фута на два ниже уровня берега, и покрывавшие ее сугробы казались ничуть не меньше тех, в которых застряла его машина.

Тени с каждой минутой становились все длиннее. Не желая зря тратить время, Гриффин внимательно вглядывался в остров. Не больше четверти мили от берега, сказал Джон. До него, казалось, было рукой подать. Гриффин решил, что быстрее доберется пешком.

Быстро натянув свою видавшую виды шапку, Гриффин выбрался из грузовичка, повесил сумку с вещами на одно плечо, сумку с ноутбуком и записной книжкой — на другое, подхватил пакеты с продуктами и двинулся в путь.

Хорошо было уже то, что лед выдерживал его тяжесть. Он не трещал и вообще казался достаточно твердым, как, собственно, и уверял Джон. Зато уши Гриффина моментально стали замерзать, а тонкие джинсы мгновенно обледенели.

Помня о том, что солнце вот-вот сядет, он торопился изо всех сил. Под снегом был лед, и пару раз Гриффин поскользнулся. К счастью, ему удалось удержать равновесие.

Высоко поднимая ноги, чтобы не увязнуть в снегу, он с трудом прокладывал дорогу и очень скоро взмок от пота. Но если верхняя часть его тела согрелась, то бедра и ноги успели превратиться в ледышки. Ничего подобного Гриффин не ожидал. Хуже всего было другое — с берега ему казалось, что до острова рукой подать, а теперь остров словно растворился вдали.

Стараясь не отрывать глаз от сосен впереди, Гриффин заставил себя размеренно передвигать ноги. Дом он заметил, только когда обогнул остров и подошел почти вплотную к нему. Сложенный из толстых бревен, он занимал целиком единственную на всем острове поляну.

Гриффин заковылял к двери. Как ему и сказали, поленница оказалась слева — заботливо сложенная шалашиком, чтобы ее не завалило снегом.

Умирая от желания оказаться наконец под крышей, свалить на пол ставшие неподъемными сумки, развести огонь и согреть онемевшие руки, Гриффин попытался открыть дверь. Она даже не дрогнула — видимо, примерзла к косяку. Только сбросив на крыльцо всю кладь и вцепившись в ручку обеими руками, Гриффин смог.

Сложив сумки в углу, Гриффин отдернул занавески. Хотя за окном уже смеркалось, стало немного светлее. Углядев выключатель, он повернул его — никакого результата. Хмыкнув, Гриффин попробовал счастья с другим, потом еще с одним — все бесполезно. В доме, вероятно, должен быть рубильник. Решив позвонить Чарли, Гриффин вытащил из кармана телефон — и тут же обнаружил, что находится вне зоны приема.

Мягко говоря, это его не обрадовало. Отрезанный от мира, он не сможет ни поговорить с друзьями, ни залезть в Интернет. И потом — как же работать? Можно, конечно, поставить антенну. С этим он, пожалуй, справится сам, но уж, конечно, не сегодня.

Слегка обескураженный, Гриффин огляделся по сторонам. Комната, в которой он оказался, судя по всему, совмещала в себе функции кухни и гостиной. Он принялся шарить по кухонным шкафам и сразу же отыскал связку свечей, спички и фонарик. Обрадовавшись, он зажег фонарик, но батарейки почти сели, и света от него было немного. Внутри плиты царил такой же стылый холод, как и во всем остальном доме.

Потирая руки, чтобы хоть чуточку согреться, Гриффин нащупал поленницу, но поленья накрепко смерзлись между собой, так что ему не сразу удалось оторвать их друг от друга. Молясь про себя, чтобы они по крайней мере оказались сухими, он постучал ими о крыльцо, чтобы стряхнуть снег и лед и даже не заметил, что сильно ободрал ладони.

К счастью, руки его, оказывается, еще чувствовали боль, что было уже хорошо — выходит, он их не отморозил. Стараясь не обращать внимания на боль, он набрал столько поленьев, сколько смог унести. Потом смял газеты, сунул их в плиту, положил поверх несколько чурбачков, открыл заслонку и чиркнул спичкой. Бумага вспыхнула сразу… и так же быстро погасла. Поленья даже не успели согреться.

С каждой минутой холод пробирал все сильнее. Тихо чертыхаясь, Гриффин принялся колоть чурбачки топором, который удалось отыскать за дверью. Наколов достаточно щепок, он разгреб в плите поленья, сунул еще смятых газет, поверх положил щепки и только потом — поленья.

Из суеверия он боялся даже дышать и только смотрел, как огонь, перепрыгнув с газет, весело принялся за поленья. Вздохнуть свободно Гриффин осмелился, только когда первые из поленьев, издав приглушенный треск, занялись пламенем.