Случай необходимости - [2]

— Я предупрежу канцелярию, — сказал я, — чтобы они оставили свободное отделение в холодильнике.

— Угу. Дерьмо! — Он грохнул кулаком по столу. — Четверо детей остались без матери.

— Я скажу канцелярии, чтобы там все организовали.

— Остановка произошла прежде, чем мы успели добраться до желудочка. Мы продолжали массаж целых тридцать пять минут, но все впустую. Все напрасно.

— Вы назовете мне имя? — спросил я. Это было нужно для канцелярии.

— МакФерсон, — сказал Конвей. — Миссиз МакФерсон.

Он направился к выходу и вдруг остановился уже у самого порога. Он уныло стоял там, понуро опустив плечи.

— Господи, — сказал он, — мать четверых детей. Что, черт возьми, я теперь скажу ее сиротам?

Он поднял руки — так как это делают только хирурги, обратив их ладонями к себе — и с отвращением посмотрел на собственные пальцы, как будто это они подвели его. Я полагаю, что в каком-то смысле они его действительно подвели.

— Боже праведный, — сказал Конвей, — и почему я только не пошел в дерматологи? Ведь у дерматологов-то небось не бывает смертников.

Затем, пнув ногой дверь, отчего та покорно распахнулась настежь, он вышел из лаборатории.

* * *

Когда мы наконец снова остались в одиночестве, один из патологоанатомов-стажеров, новичок, работавший у нас всего первый год и теперь казавшийся очень бледным, осторожно осведомился у меня:

— А он что, всегда так?

— Да, — ответил я. — Всегда.

Я отвернулся к окну, за которым накрапывал унылый октябрьский дождик, а сквозь него медленно тянулсялся сплошной автомобильный поток часа пик. Наверное мне было бы гораздо легче посочувствовать Конвею, если бы я только не знал, что подобные его выходки были неотъемлемой частью своего рода ритуала, совершаемого всякий раз, когда он терял пациента. Наверное, потребность в разрядке действительно существовала, но только не скрою, что нам, подавляющему большинству сотрудников лаборатории, оставалось лишь мечтать о том, чтобы в такие моменты он поступал как Делонг из Далласа, который занимался составлением кроссвордов на французском языке, или хотя бы как Арчер из Чикаго, отправлявшийся в город, к парикмахеру всякий раз, когда ему приходилось кого-либо терять.

Выходки Конвея пагубно сказывались на работе всей нашей лаборатории, из-за него мы теряли время. А по утрам это было особенно плохо, потому что как раз в утренние часы приходилось выполнять исследование образцов тканей, поступавших из операционных, а уложиться в положенные по графику сроки обычно никак не удавалось.

Отвернувшись от окна, я взял очередной материал, принесенный для исследования. В нашей лаборатории имеется все для того, чтобы работа шла без задержек: патологоанатомы работают, стоя за высокими лабораторными столами. Перед каждым из нас расположен микрофон, спускающийся с потолка и включаемый при нажатии педали, находящейся на полу. Это освобождает руки для работы; достаточно лишь наступить на педаль и говорить в микрофон, и тогда все замечания и выводы окажутся записанными на магнитофон. Впоследствии машинистки распечатают эти заключения, чтобы их можно было приобщить к больничным картам.

Вот уже всю прошлую неделю я пытался бросить курить, и то, что теперь оказалось у меня в руках, в некоторой степени помогло мне в этом. Передо мной лежал срез с легкого с выступающей из него шишкой белого цвета. На приложенной розовой бирке было указано имя больного, который именно в этот момент лежал на операционном столе с разрезанной грудью. Для того, чтобы продолжить операцию, хирургам было необходимо дождаться заключения от патологоанатома. Если опухоль доброкачественная, то они просто удалят эту долю легкого. Если же она окажется злокачественной, то придется убрать целое легкое вместе со всеми лимфатическими узлами.

Я поставил ногу на педаль в полу.

— Пациент АО-четыре-пять-два-три-три-шесть. Джозеф Магнусон. Для исследование представлен срез верхней доли правого легкого размером — тут я на время отпустил педаль и произвел измерения — пять на семь с половиной сантиметров. Ткань легкого бледно-розового цвета и крепитантна[1]. Поверхность плевры гладкая и блестящая без признаков соединительной ткани или спаек. Небольшое кровоизлияние. В составе паренхимы имеется новообразование неправильной формы, белого цвета, размером… — я измерил шишку -… приблизительно двух сантиметров в диаметре. Срез твердый, белого цвета. Видимой фиброзной капсулы не выявлено, наблюдается некоторое нарушение структуры прилегающей ткани. Общее впечатление… рак легкого, предположительно злокачественная опухоль, знак вопроса, метастазы. Перерыв в записи, подпись, Джон Берри.

Я сделал срез с шишки и поместил ее в агрегат для быстрой заморозки. Существует лишь один путь наверняка убедиться в доброкачественной или злокачественной природе опухоли — это исследовать срез под микроскопом. Поэтому если вначале подвергнуть ткань заморозке, то появляется возможность быстро сделать тонкий срез. Обычно для того, чтобы подготовить предметное стекло, исследуемый материал приходится вымачивать в шести или семи растворах, на что уходит самое меньшее часов шесть, а иногда и целых несколько дней. Хирурги же не могут ждать так долго.