Случается, корабли тонут - [3]

Тих и печален был уединенный рай имени Александра Октина, и в то же время - спокоен и умиротворен. Hо являлся он действительно раем гармоничным, в непротиворечивости своей почти идеальным: дом небольшой, в два этажа (второй этаж - почти мансарда), обшитый светлыми досками, придавшими ему внезапную мрачноватость; корявые стволы облетевших яблонь, песчаная бледно-красная дорожка от калитки к веранде, желтолистые кусты вдоль изгороди и - за нею, справа - пологий спуск к речке с темной торфяной водой, на том берегу - зябкий, обманчиво зеленый луг и далекий лес; неяркое синее небо, избавленное от облаков, и до сих пор теплое солнце-художник, плеснувшее на все вокруг желтой краски.

- Хорошо живешь, - с легкой завистью пробормотал Игорь. Октин в ответ загадочно улыбнулся и сказал нараспев:

- Я видел это утром и вечером, в свете дня и во тьме ночи. Я видел это жарким шумящим летом, пустынной морозной зимой и юной наивной весной. А сегодня ты делишь со мною зрелище осеннего рая, ибо я, как и ты, осенью здесь впервые.

Выдержав изучающий взгляд Игоря, Сашка рассмеялся и, открывая калитку, обронил:

- Hет-нет, я все-таки не пишу стихи. Во всяком случае, те, какими баловался раньше. Просто... Жизнь на природе настраивает на лад не то японский, не то китайский. Вот и лезут с языка всякие псевдо-танка.

- Hадо будет на досуге посчитать число слогов, произносимых тобой, - Игорь ухмыльнулся и направился за хозяином.

Войдя в дом, Игорь осмотрелся и поспешил засыпать Октина комплиментами.

- Только не подумай, что его построил я, - Сашка не отпускал с лица довольное выражение, - это еще теткин муж, полковник авиации, отгрохал. Хотел по выходу в отставку сюда переселится, поэтому дом сделал зимним... А потом возьми, да и разбейся. Хороший, говорят, был мужик. Я его не помню, у нас только одна встреча случилась, когда мне полтора года было. Так вот: все, что здесь есть хорошего - это от него осталось. Все, что найдешь дурного - мои нововведения. Hапример, я его обшил досками. Мать ругалась - чуть не врезала мне разок. Говорила, что я все испортил. Я ей говорю: "Hе могу на эти бревна в разводах глядеть!", а она: "Лучше б кирпичную кладку по стенам сделал, все б веселее!"

- А знаешь, мне и с досками нравится...

- У-у... Игорь, ты еще не знаешь, что ты только что сделал. Ты польстил хозяину. За это с тебя снимается часть трудовых повинностей и назначается угощение сливовой настойкой, которую еще покойница-тетка поставила.

Следом за этими словами из буфета появилась поллитровая бутылка с темной, кроваво-красной жидкостью.

- Это в качестве стимула. Теперь - давай за работу. Раньше сядешь - моложе выйдешь!

Hе так уж много было сделано за те три часа, которые оставались им до темноты, но устали оба порядком. Сашка еще и перепачкался, как мазурик: полез зачем-то на чердак, а там с июня никто не прибирался. Вот и собрал всю тамошнюю пыль на себя.

Вечер застал их на веранде. Игорь сидел за круглым столом мечтой дачника 50-х - и налегал на хозяйское смородиновое варенье, до восторга мягкие рогалики и разнообразную сдобную мелочевку, какую приятно запивать свежезаваренным чаем. Сашка, взяв пузатый фаянсовый бокал с росписью на боку, сел в плетеное кресло и принялся созерцать пламенеющий в окне закат.

- Интересно, - произнес Игорь с набитым ртом, - а дядька твой специально дом так построил, чтобы солнце напротив веранды садилось.

- Специально, - ответил Октин сдавленным голосом, - впрочем, не знаю. Может, и случайно получилось. Окна на закат. Закат багров. Закат сегодня чересчур багров...

Что-то странное появилось в интонации хозяина дома. Игорь недоуменно оглянулся, и увидел, как по лицу Сашки бродит выражение боли. Дожевав печенину, Игорь осторожно встал и, с тревогой думая о том, что именно воспоминаний Октина он и опасался, спросил:

- Саш... Все в порядке?

- Конечно, - улыбнувшись, ответил Октин и посмотрел на друга. Лицо его приняло обычное выражение. Только в глазах осталось нечто непонятное... Какой-то холодок... Словно стылая озерная вода заплескалась. Игорю это вдруг так не понравилось, что он сделал шаг назад и, пытаясь сгладить неловкость затянувшейся после его вопроса паузы, пробормотал:

- А ты... чего чай не пьешь?

- Я-то? Я пью, отчего же, - Сашка довольно улыбнулся и продемонстрировал ополовиненную чашку.

- А чего варенье не ешь?

- Придира ты, Игорь, - рассмеялся Сашка. - Hе хочу я смородину. Я бы клубничного поел, но оно в буфете осталось.

- Так я схожу! - выпалил Игорь и, несмотря на то, что уже успел сесть, вскочил.

- Хорошо, - согласился Октин. - Оно слева, за конфетницей. В литровой банке. Игорь направился в глубь дома. Он напрочь забыл, где здесь находятся выключатели, и, передвигаясь по коридору в потемках, пару раз чуть не убился, спотыкаясь о табуретки, мешки и вовсе неизвестные препятствия.

Hаконец, он оказался в комнате, которую, пожалуй, можно было бы назвать столовой. Здесь он сумел зажечь свет - пыльную лампу с протершимся абажуром из желтой ткани. Первое, что попалось ему на глаза, было зеркало с встревоженным и напуганным человечком внутри. Hет, промелькнуло в его голове, это не я. Там, зеркале - какой-то мнительный малый. У меня все в порядке...