Сложности любви - [19]

Тут маркиз заметил, что Алексия до сих пор не промолвила ни словечка, и обратился к ней:

— А что вы скажете, Алексия?

— Может быть… если вам так… не нравится… ее светлость… не станет настаивать… и передумает, — запинаясь проговорила она.

— Ничего подобного! — воскликнула маркиза. — Бал будет устроен не только для вас, Алексия и Летти, но и для меня тоже! Будет так чудесно, когда дом и бальная зала вновь заполнятся нашими друзьями, и, честное слово, мне ужасно хочется снова надеть на себя семейные драгоценности, знаменитые бриллианты Осминтонов, пока я не передала их своей невестке.

Невестка!.. Эти слова эхом отдались в ушах Алексии. Миссис Фитерстоун, бывало, без устали говорила про многочисленных красавиц, что страстно влюблены в маркиза, и особенно часто она упоминала имя леди Харлоу, но, насколько поняла Алексия, та была замужем. Вполне естественно, что богатый и влиятельный красавец маркиз рано или поздно должен будет жениться. Так что Алексии оставалось только тихо надеяться, что это событие произойдет не раньше, чем будет дан бал в Осминтон-Хаусе и Летти предстанет на нем во всей красе.

Потом они прошли в огромную столовую. Стены этой великолепной комнаты были украшены портретами знаменитых предков; на гобеленовых обивках стульев были вышиты старинные гербы Минтонов.

Алексия, как и недавно Летти, подумала, что все это похоже на прекрасный сон. Она никогда в жизни не могла представить, что обеденный стол может быть украшен золотыми канделябрами, цветами из оранжереи и севрским фарфором.

От души желавший сделать матери приятное, маркиз вел себя изумительно, умело и ненавязчиво развлекая дам. Он рассказал забавные истории о принце, поведал о своих победах в скачках и о том, как собирался выиграть Золотой кубок в Аскоте[3]. И не один раз Алексия заметила восхищенно-недоверчивый взгляд, которым он окидывал Летти, словно никак не мог поверить, что такая необыкновенная красота существует на самом деле, что эти сияющие глаза и пухлые, яркие губы, изогнутые словно лук Амура, принадлежат живой девушке, а не сошедшей с небес богине, и что она с вниманием и признательностью слушает его. После ужина, когда они с маркизой вернулись в гостиную, Алексия сказала:

— Прошу извинить меня, мадам, мне надо сбегать наверх, посмотреть, как там Питер. Ведь ему пора спать.

— Конечно, моя дорогая, — согласилась маркиза, — сходите, я уверена, что там все в порядке и он уже уснул. Он был так возбужден, когда вы приехали.

— Вот потому я и боюсь, что он никак не успокоится и просто не сможет заснуть, — объяснила Алексия.

Ее до сих пор беспокоило то происшествие, которое случилось, когда они с мистером Дадждейлом вернулись в Осминтон-Хаус.

Пока они ехали, Питер страшно возбудился, он не мог усидеть на месте, вертелся, крутился, прыгал туда-сюда, и все из-за лошадей, которые были запряжены в экипаж. Мальчик обожал лошадей. Эту страсть он унаследовал от отца, а с недавнего времени, точнее, с тех пор как оказался в Лондоне, он и думать ни о чем другом не мог. Мисс Грэхем показала ему лондонский Тауэр, он увидел там тигров и львов, и они заняли его мысли ровно на двадцать четыре часа, а потом он опять вернулся к лошадям. Приехав, они не застали маркиза, и Алексия решила подняться наверх. Она подумала, чем скорее они разместятся в отведенных комнатах, тем лучше. Спальни девушек располагались рядом с покоями маркизы, а мисс Грэхем и Питер должны были поселиться этажом выше, в старой детской. Экономка показала Летти ее комнату, потом комнату Алексии. Они находились рядом. И Алексия уже собиралась подняться наверх, как услышала голос мисс Грэхем. Та звала Питера.

— Что случилось? — заволновалась Алексия. Над перилами лестницы показалось лицо мисс Грэхем:

— Питер с вами, Алексия?

— Нет, мне показалось, что он пошел с вами наверх.

— Он куда-то исчез, пока я занималась нашими вещами, — ответила мисс Грэхем. — Попробуйте и вы поискать его.

— Хорошо.

Алексия поспешила по коридору, она подумала, что Питер мог вернуться в холл, чтобы еще раз взглянуть на прекрасных лошадей, что привезли их в этот дом. Она подошла к лестнице и тут увидела, как из библиотеки вышел маркиз, а потом заметила и своего маленького брата. Он стоял и рассматривал картины Стаббса. Алексия уже собиралась окликнуть мальчика, когда маркиз, бывший ближе к нему, произнес:

— Значит, это ты — Питер?

— Ты только посмотри на этих чудесных лошадей! — выдохнул Питер, даже не повернув к маркизу головы. — Только посмотри! Как мне хочется иметь таких же, только настоящих, живых, а не нарисованных.

— Что ж, возможно, когда-нибудь такой день и наступит.

Алексии показалось, что Питер с трудом оторвался от картины и посмотрел на мужчину, стоящего рядом.

— А те лошади, которые нас привезли, они твои?

— Да, мои, — ответил маркиз.

— Красивые, гораздо лучше, чем любая из тех, что я видел в парке. А можно мне будет покататься на какой-нибудь из них?

У Алексии перехватило дыхание. Как она забыла предупредить Питера, что он не должен ни о чем просить?! Правда, она намеревалась держать его подальше от маркиза, который не очень-то жалует маленьких мальчиков.