Слой - [10]
По холодному полу он прошел в кухню мимо темной стеклянной двери спальни, за которой была тишина. За столом на кухне сидели Валерка и Сашкин отец Анатолий Степанович, пили чай с бутербродами. Лузгин шепотом поздоровался, пожал руку старику. Сашкин батя был отставным военным, суровым мужиком, открыто не любившим богемистое Сашкино окружение. «Я человек свободного труда», — говорил ему Сашка. «Ты человек, свободный от труда», — говорил в ответ батя. Вот и сейчас, поглядев на Лузгина, Анатолий Степанович напряженно сказал:
— Долго спите, однако.
Лузгин глянул на стенные часы: начало девятого. Во сколько он улегся или его уложили — не помнил.
— Похмеляешься или как? — спросил старик.
Лузгин бы сейчас выпил даже самогону, лишь бы прошла голова. Однако этот холодный голос старика и осуждающий — за что? — водянистый стариковский взгляд заставили его поежиться и сказать:
— Я бы чаю выпил.
— Хм, чаю, — ехидно сказал Анатолий Степанович. — Знаю я, какой вы чай любите.
Лузгин почувствовал, как в нем нарастают раздражение и взрывная похмельная злость к старику, бывшему, по мнению Лузгина, не очень хорошим отцом Сашке Дмитриеву, не умевшему и не любившему жалеть и прощать, вечно недовольному Сашкиной жизнью, ремеслом, друзьями, зациклившемуся на своей даче и героических воспоминаниях об армии, в которой он служил тридцать лет на складской работе и по сей день носил костюмы из запасенного впрок офицерского сукна. Лузгин хотел сказать что-нибудь, пусть не резкое, но ясное, но вовремя вспомнил, что это у него, этого злого, несправедливого старика, вчера умер единственный сын, погиб по пьянке, стариком ненавидимой. И вид всегдашнего собутыльника сына, напившегося в его квартире спустя три часа после Сашкиной смерти, едва ли был старику приятен.
— Как хоронить будем? — спросил Анатолий Степанович. — И когда? Похороны — дело серьезное, оно понимания требует. Это вам не…
— Не волнуйтесь, дядя Толя, — как можно мягче сказал Лузгин, — мы все сделаем. Опыт есть.
— А денег сколько уйдет. Сейчас стало что родить, что хоронить…
— Найдем мы деньги, дядя Толя.
— Ну ладно, оркестр я в военном училище попрошу, мне как ветерану не откажут. Так что вы этих алкашей с Холодильной не заказывайте. Могилу, значит, тоже курсанты выроют.
— Да зачем? — удивился Лузгин. — Есть же хорошая фирма похоронная «Риус». Заплатим — они все сами сделают, и бегать не надо.
— Запла-атим! — передразнил его старик. — Все вам «заплатим» да «заплатим!». Деньгами сорите все. Легко достаются, легко и уходят. А вот матери, небось, забудете помочь.
Скрипнула дверь спальни, в кухню вошла Светлана, как была с вечера — в джинсах и черном свитере.
— Здравствуйте, папа, — сказала она. — Что же вы меня не разбудили? Давно пришли?
— Да уже второй час сижу, все дожидаюсь…
Раковина умывальника была забита немытой посудой.
Пустые бутылки из-под водки гуськом стояли вдоль стены у холодильника. Колбаса в тарелке прогнулась кожурой — забыли, видно, с вечера убрать, хлеб был сухой и крошился под ножом.
Светлана обошла стол, открыла дверцу холодильника, рассеянно глянула внутрь. Старик потянулся к тарелке, взял ломтик колбасы, большим серым ногтем костлявого пальца стал обдирать потемневшую корочку. Светка закрыла холодильник, повернулась от окна, обняла старика за шею, темным стволом торчащую из широкого ворота байковой в клетку рубашки. Старик вздрогнул, молча заплакал, сморщился, а большой серый ноготь все дергал, скоблил, обколупывал скрюченный розовый ломтик на усеянном крошками столе.
Лузгин ушел в ванную и долго пил из-под крана противную хлорную воду. Желудок наполнился холодной тяжестью. Лузгин еще постоял над раковиной, тяжело дыша, глядя в зеркало на свое мокрое отекшее лицо. «Кумир публики». Его вырвало водой со слизью и полоскало минут десять, до дикой рези в пустом желудке, до радужных кругов перед глазами.
Кое-как промокнув лицо несвежим полотенцем, лежащим на стиральной машине, — другие, чистые, висящие на двери, использовать было стыдно, — Лузгин вышел в коридор, побрел, пошатываясь, к вешалке, отыскал на крючке свою куртку. Потрогал ее ладонью и, обмирая, нащупал сквозь ткань и пух спасительную тяжесть и твердость плоской бутылки с виски во внутреннем кармане.
Вытащив бутылку и сунув ее к животу, за распах рубашки, Лузгин обратным курсом прошествовал в ванную и заперся там. «Наклоняться к крану — нет, не смогу, опять вырвет», — подумал Лузгин. Он пустил воду, потрогал ее пальцем — холодная. Вытряхнув на полочку зубные щетки из пластикового стакана — пять штук, все разные, — Лузгин наполнил стакан не очень прозрачной, слегка пузырящейся водой. Достал бутылку, вывинтил блестящий рифленый колпачок. На дне бутылки еще мерцало янтарем граммов сто драгоценной шотландской дряни. Лузгин покрепче сжал стакан в левой руке, а правой запрокинул над лицом бутылку, стукнув горлышком по зубам.
Вискарь заполнил рот, обжег язык, внутреннюю мякоть щек и закупорил горло. Давясь, Лузгин сделал один отчаянный глоток и тут же залил пожар во рту холодом из стакана. Пытаясь удержать в себе выпитое, он тупо таращился в зеркало. Спазмы сотрясали гортань, глаза выдавливались из орбит и наполнялись слезами. Лузгин замычал, закрыл глаза и замотал головой. Проглоченное медленно сползло в желудок, обожгло его секундной болью, тут же перешедшей в ровное тепло. Лузгин открыл глаза, осторожно и глубоко вздохнул. Лицо в зеркале было покрыто крупными каплями пота. В ушах зашумело, теплота от желудка торжественно разливалась по всему телу. Захотелось курить, и Лузгин понял: все, спасен.
После распада России журналист Владимир Лузгин, хорошо знакомый читателю по трилогии «Слой», оказывается в Западносибирской зоне коллективной ответственности. Ее контролируют войска ООН. Чеченские моджахеды воюют против ооновцев. Сибирские мятежники — против чеченцев, ооновцев и федералов. В благополучной Москве никто даже не подозревает об истинном положении вещей. В этой гражданской смуте пытается разобраться Лузгин, волею журналистской судьбы оказавшийся в зоне боевых действий. Помалу он поневоле начинает сочувствовать тем, кого еще недавно считал врагом.Присущие авторуострое чувство современности, жесткий и трезвый взгляд роднят остросюжетный роман Виктора Строгалыцикова с антиутопиями Джорджа Оруэлла и Олдоса Хаксли.
Пожалуй, каждый, кто служил в армии, скажет, что роман Виктора Строгальщикова автобиографичен – очень уж незаемными, узнаваемыми, личными подробностями «тягот и лишений воинской службы» (цитата из Строевого устава) наполнена каждая страница этого солдатского монолога. Но в частной судьбе ефрейтора Кротова удивительным образом прочитывается и биография всей распавшейся страны, которой он сорок лет назад служил далеко за ее границами, и судьба ее армии. И главное, причины того, почему все попытки реформировать армию встречают по сей день такое ожесточенное сопротивление.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В последнем романе трилогии читатели вновь встретятся с полюбившимися героями – Лузгиным, Кротовым, Снисаренко... События происходят сегодня. Они узнаваемы. Но не только на этом держится нить повествования автора.Для массового читателя.
Полная версия нового романа Букеровского номинанта, победителя Первого открытого литературного конкурса «Российский сюжет».Главный герой, знакомый читателям по предыдущим книгам журналист Лузгин, волею прихоти и обстоятельств вначале попадает на мятежный юг Сибири, а затем в один из вполне узнаваемых северных городов, где добываемая нефть пахнет не только огромными деньгами, но и смертью, и предательством.Как жить и поступать не самому плохому человеку, если он начал понимать, что знает «слишком много»?Некие фантастические допущения, которые позволяет себе автор, совсем не кажутся таковыми в свете последних мировых и российских событий и лишь оттеняют предельную реалистичность книги, чью первую часть, публиковавшуюся ранее, пресса уже нарекла «энциклопедией русских страхов».
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.