Слой Ноль - [5]

Семьянин, дачник, автомобилист, курильщик, любитель блатных песен – перечислил про себя Мухин. Предположительно – зоолог. Наверное, можно было добавить еще десяток пунктов. Но как с этим списком жить, когда это только список, и ничего более? Дьявол, да о чем речь, если он даже к жене на дачу попасть не может?! Единственное, на что он был способен, – это вернуться домой и ждать просветления. Оно просто обязано наступить, иначе…

Про «иначе», Мухин додумать не успел – взгляд споткнулся об отсутствующие «ракушки». Так бывает: идешь к чему-то знакомому, но в последний момент видишь, что того, к чему шел, нет на месте. И тогда кажется, что куда-то проваливаешься, как будто собирался поставить ногу на ступеньку – а ступеньки и нет. И гаражей тоже…

Виктор был уверен, что «ракушки» здесь стояли. Штук двадцать – длинный ряд, отгораживающий детскую площадку от домов. Он не мог поручиться, что какая-то из них точно принадлежала ему, – теперь это и не имело значения – но они тут были.

Мухин вышел из машины и побродил вдоль газона. Ни отметин на асфальте, ни вырезанного дерна – никаких следов. Бордюрный камень весь лежал в целости и сохранности, а ведь в прошлом году его вывезли, причем со скандалом: пенсионерки стихийно организовались в пикет, и автовладельцам пришлось дополнительно скидываться по сотне, – все это Мухин прекрасно помнил, хотя… если «прекрасно», то вряд ли это…

Вряд ли это здесь, понял он.

В глубине двора гавкнула собака, судя по голосу – крупная, не меньше овчарки, и Виктор, обернувшись, вновь испытал что-то похожее на падение. За кустами он обнаружил карусель – обычную, на одном подшипнике, левее находилась неряшливая песочница, еще левее стояла лавочка. На ней сидел хозяин собаки – пожилой добряк в красных спортивных штанах.

Это по нему выла овчарка…

Когда?! Где?!

Мухин, как близорукий, поднес часы к лицу. Десятое июня, четверг, 20:05.

Это было сегодня. В этом самом дворе. Но только не здесь. Это произошло там, где еще в прошлом году поставили «ракушки», там, где несколько часов назад вспыхнуло и погасло солнце. Там, где он когда-то жил.

Виктор поднял глаза к своим окнам. Вот, значит, куда он приехал, вот, какой адресок у него в голове вертелся. Адрес оттуда, из недавнего кошмара. Из его старой жизни.

У Мухина возникло желание зайти к себе в квартиру, но он даже не стал с ним бороться – он заранее знал, что никуда не пойдет. В окне висела чужая сиреневая занавеска, на балконе стоял то ли рулон линолеума, то ли кусок широкой трубы – не важно. Это был чужой рулон и чужой дом.

Виктор посидел в машине, послушал радио, выкурил, уже без горячки, со вкусом, еще одну сигарету и достал паспорт.

Данные совпадали: Мухин Виктор Иванович, «родился», «выдан» и так далее. С полузнакомой фотографии пялилась его собственная физиономия: смугловатая кожа, густые брови, глаза замутненные, но с блеском, под ними глубокие тени, на щеках – темные впадины. Видок, откровенно говоря, нездоровый. Фотограф, сволочь, лишнюю лампочку зажечь пожалел.

Почти на каждой странице в паспорте оказывалась какая-нибудь печать: группа крови, отметка о высшем образовании, штамп военкомата.

Ближе к концу, после незаполненной графы «Судимость», Мухин нашел страничку «Прописка». Вероятно, в паспортах здесь указывали все, вплоть до анализов.

Прочитав адрес, Виктор его тут же вспомнил – но лишь через мгновение после того, как разобрал казенные закорючки. Теперь, разобрав, он мог описать свое жилье достаточно подробно – начиная от планировки и заканчивая цветом наволочек. Но это – теперь. А раньше?.. Только что, до подсказки, он даже не представлял, куда ему податься.

«Академическая». Это недалеко.

До новой квартиры он добрался минут за двадцать – вырулил обратно на Профсоюзную, проехал в сторону центра, чуть-чуть попетлял во дворах и наконец нашел дом, в котором проживал уже пять лет.

Ключей на связке было четыре штуки, но к замку почему-то ни один не подошел. Виктор позвонил.

Внутри клацнуло, и перед ним возникла худая фигура в семейных трусах.

– Здрасьте, Виктор Иваныч, – сказал молодой мужчина, скорее даже юноша. Небритый, нечесаный, с фантастически волосатыми ногами.

– Здорово.

Оттеснив соседа – или родственника? – Мухин шагнул в прихожую. Сосед-родственник посторонился, но неохотно, с каким-то театральным недоумением.

– Слушаю вас, Виктор Иваныч. Забыли чего?

– Я?.. – Мухин увидел в зеркале свое перекошенное лицо. – Я тут живу.

Незнакомец облокотился о стену и беспомощно улыбнулся.

– Живете?..

Из комнаты вылезла его подруга в тельняшке, едва прикрывавшей то, за что ее любил красавец в трусах.

– Здравствуйте, Виктор. Договорились же: без звонка вы нас не навещаете. Мы гарантировали порядок, это да, но ведь не каждый день! Обои не рвем, паркет не царапаем…

Мухин начал прозревать. Очевидно, они с женой сдали квартиру этим сосункам.

– Ребят, вы будете смеяться, но я и правда забыл… – кисло произнес он. – Забыл, где я сейчас обитаю. Головой немножко ударился и… фьють. Как ветром.

Квартиросъемщики напряженно переглянулись.

– Да мы не знаем, – сказала девушка. – Откуда нам знать?

– Телефон-то я, наверно, вам оставлял.