Слово в неделю сыропустную - [28]

Спросишь, может быть, еще: "Каким образом прославленное Тело Спасителя, пребывая с душой, как учит Святое Писание, одесную Бога Отца, и не будучи вездесуще, может находиться на каждом святом жертвеннике, и с другой стороны, как сие же Тело и Кровь, непрестанно раздаваемые, не подлежат умалению?" А как, возлюбленный, светит солнце? Вездесуще ли оно? Нет. Оставляет ли оно когда-либо свое место на небе? Никогда. А, между тем, свет и теплота от солнца везде, везде жизнь и радость. И вчера ли, или с третьего дня начало светить таким образом солнце? Нет, со времени этого более шести тысяч лет. Однако же солнце нисколько не умаляется в своем круге, не истощается в своей силе. Итак, вот, можно сказать, с неба ответ тебе на вопрос твой! Что возможно солнцу, то трудно ли для Того, Коему легче возжечь новое солнце на небе, нежели нам с тобой засветить свечу? Этот же пример солнца, может объяснить сравнительно и то, как Тело Христово пребывает целым, хотя хлеб в таинстве Евхаристии раздробляется и разделяется непрестанно: ибо возьми зеркало и поставь против солнца, в нем отразится весь круг солнца; разбей зеркало, и возьми какой угодно из остатков его, и поставь против солнца, опять увидишь в нем весь круг солнца.

Но довольно недоумений и ответов; спросим лучше: какая цель столь великого Таинства? Цель величайшая, Божественная! Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь, — говорит Сам Спаситель, — во Мне пребывает и Аз в нем (Ин. 6; 56). Быть едино с Господом всяческих — есть верх совершенства для нас; — и, вот на сей-то верх восходим мы посредством таинства причащения: ибо кто причащается Тела и Крови Христовой, тот по сему самому уже не может не быть в теснейшем соединении со Христом. Правда, со Христом можно и должно соединяться особенно духом, так как и сказано: прилепляяйся… Господеви един дух есть с Господем (1 Кор. 6; 17); но человек состоит не из духа только, а и тела; Сам Господь принял от естества нашего не одну душу, а и тело; посему для соединения с Ним всецелого и совершенного потребно соединение не только по духу, а и по плоти. Как же произвести его? С нами телесно Господь соединился тем, что приял, можно сказать, от всех нас плоть человеческую; а мы с Ним соединяемся телесно тем, что все приемлем от Него в Евхаристии Плоть и Кровь Его собственные. Союз обоесторонний, самый полный, и потому самому теснейший и неистощимый по его последствиям! По силе сего союза, как Он — Спаситель наш, есть кровный нам; так мы есмы…от плоти… и от костей Его (Еф. 5; 30). Поелику же с естеством человеческим в Спасителе нашем соединено Само Божество со всею полнотой совершенств; то, соединяясь таким образом со Христом, мы причащаемся, — по выражению апостола, — самого Божественного естества (2 Пет. 1; 4).

Плоды сего дивного обожения раскроются для нас во всей полноте и силе своей там, на новой земле и под новым небом: но и здесь, в этой жизни, они так велики и чудесны, что выходят даже из круга разумения нашего бедного рассудка. Внемлите!

Кто вкушает Тела Хритова, как должно, тот, во-первых, таинственно насыщается на всю вечность; равным образом кто пьет Кровь Христову, как должно, тот удовлетворяет жажде своей также на всю вечность. Дивитесь словам моим? Но так говорю не я, а Тот, Чьего Тела и Крови мы причащаемся: Аз есмь хлеб… грядый ко Мне не иматъ взалкатися, и веруяй в Мя не иматъ вжаждатися (Ин. 6; 35). И что, впрочем, в сей истине так странного? Не так ли и в обыкновенном употреблении вещей, что кто вкусил чего-либо самого сладкого, у того надолго исчезает охота ко всему прочему, менее приятному? Что же выше и, если можно так сказать, питательнее Тела и Крови Сына Божия? Когда бы и сие Божественное брашно не в состоянии было насытить сердца человеческого, то что другое могло бы наполнить его? И неужели ему алкать и жаждать вечно?

Если нам трудно насытиться Телом и Кровью Господа, то не потому, чтобы наше сердце было слишком пространно, а потому, что оно закрыто и не может вместить Господа, дабы насытиться Им навсегда. Но посмотрите на святых Божиих! — Что ми есть на небеси, — восклицает один из них, который при том не причащался трапезы Господней так видимо, как мы, а приступил к ней только в духе и созерцании, — что… ми есть на небеси, и от Тебе что восхотел на земли: Ты еси Бог сердца моего, часть моя, Боже во век! (Пс. 72; 25). То есть, как бы так сказал Давид: не хочу ничего ни на земле, ни на небе, ибо Ты один для меня все!

Второе особенное действие таинства причащения состоит в том, что причащающийся Тела и Крови Христовой бывает свободен от смерти. Опять дивитесь! Выслушайте же опять слова Спасителя: Аз есмь хлеб животный, — так говорил Он иудеям. Отцы ваши ядоша манну в пустыни, и умроша. Сей есть хлеб, сходяй с небесе, да аще кто от него яст не умрет (Ин. 6; 48–50). И чтобы кто не подумал, что это сказано наскоро, без особенной цели, и потому не должно быть принимаемо строго, Спаситель ту же самую мысль выражает потом другими, подобными словами: Аз есмь хлеб животный… сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки (Ин. 6; 51). Мало сего: Спаситель указывает потом на причину и на самое основание, почему должно быть так, а не иначе; то есть, почему истинный причастник Тела и Крови Христовой не может подлежать смерти. Якоже посла Мя живый Отец, и Аз живу Отца ради: и ядый Мя, и той жив будет Мене ради (Ин. 6; 57). Отец Мой, — как бы так говорил Господь, — есть жизнь высочайшая и всесовершенная, и источник всякой жизни: а как Я от Него пришел, и есмь с Ним едино; то и во Мне та же самая жизнь; и Я есмь источник жизни для всего живущего. Но кто вкушает Тело и Кровь Мою, тот соединен со Мной подобно тому, как Я соединен с Отцом; посему и в нем не может не быть жизни, тем паче не может быть смерти: и той жив будет Мене ради. Видите силу умозаключения Христова? Причащающийся не может умереть по тому самому, почему не может подлежать смерти Сам Он!