Слово солдата - [173]

Но жизнь брала свое, и уже заметно было ее проявление. По вечерам над пепелищем вились робкие дымки из труб уцелевших печей, стоявших под открытым небом, или от костров. Женщины, старики, дети, нашедшие временное убежище в погребах, землянках или шалашах, пытались как-то устроить свой быт.

Первого живого человека мы встретили еще в начале продвижения по Ушачскому району возле небольшой сожженной деревушки. Это была совсем еще молодая женщина — босая, с исцарапанными ногами, в изодранной одежде, с бледным изнуренным лицом. Ее худые плечи покрывал мешок из грубой холстины, завязанный узлом на груди. В одной руке она держала ведро с картошкой. Казалось, что она встала после продолжительной тяжелой болезни и еще не верит в свое возвращение к жизни. Легкая, невесомая, она боялась всего и всех и готова была каждую минуту броситься наутек. Какими-то странными, отрешенными глазами она рассматривала нас, а потом спросила утвердительно:

— Вы партизаны?

А когда получила ответ, что-то неуловимо радостное промелькнуло у нее в глазах, а на бледных сухих губах появилось подобие улыбки. Не спрашивая больше ни о чем, она стала рассказывать о пережитом.

Когда утром на их деревню налетели самолеты, она вместе со всеми убежала в лес. С ней были ее свекровь и дочь Катя одиннадцати лет. Но дочку еще в деревне настиг осколок снаряда, и она упала замертво. А свекровь ранило, но не сильно — осколком оцарапало ногу. Но вокруг раны вскоре потемнело, на теле появились синие пятна, и через неделю она умерла. Дочку она еще тогда унесла на руках и похоронила в лесу.

— Там же и свекровь лежит, — продолжала она глухим голосом. — Не старая еще была, сильная, она бы долго жила… Всю блокаду пересидела я на островке в лесном болоте. Питалась картошкой и другими продуктами, которые находила в уцелевших погребах. И вот теперь все время жду, чтобы хоть кто-нибудь вернулся в деревню. Но почему-то никто не приходит…

Почти три недели продолжался тяжелый голодный переход в Западную Белоруссию. Шли только ночью, обходя стороной гарнизоны. Когда проходили через деревни, в темных окнах домов, уцелевших от пожара, мелькали бледные лица, настороженно глядевшие на партизан. Но в дома и землянки мы не заходили, зная, что там царят жестокий голод и безысходное горе. Продукты доставали с большим трудом, и часто приходилось сутками оставаться без пищи. Тогда на остановках в лесу, чтобы приглушить голод, подрезали кору у молодых деревьев и, проводя ложкой снизу вверх по стволу, потом вылизывали густой сладковато-горький сок.

На рассвете пересекли железную дорогу Полоцк — Молодечно и через двое суток пришли в деревню Савичи, где планировалась длительная остановка. Двухнедельный голодный переход закончился. Население Западной Белоруссии, за исключением зажиточной прослойки и хуторян, относилось к партизанам приветливо и дружелюбно.

Утром 14 июня в деревню Савичи прибыл командир бригады Шлапаков. Он был в новой военной форме с погонами, еще не виденными нами. Комбриг пытливо всматривался в лица окруживших его, будто проверяя, все ли мы на месте. Но многих, с которыми столько было пройдено дорог, он недосчитался. Вместе с командиром бригады пришел 2-й отряд, который с 5 апреля находился в Шарковщинском и Миорском районах, и группа капитана Гришина, вырвавшаяся из блокады в ночь на 3 мая.

2

С каждым днем тяжелое дыхание войны становилось все слышнее, линия фронта приближалась. В эти дни бригада вела бои по очистке Свирского (ныне Мядельский) района от местных гарнизонов. Они в основном состояли из латышей — выходцев из семей зажиточных крестьян, хуторян, арендаторов и мелкопоместных помещиков. Их называли легионерами.

26 июня в районе деревни Голодничи 2, 4 и 5-й отряды разгромили латышское подразделение численностью до двухсот человек. Но уже на следующий день крупная часть легионеров (до четырехсот человек) повела наступление на деревни Буй и Куркуличи, где располагались 1-й и 6-й отряды. К месту боя были стянуты остальные отряды, и легионеры снова потерпели поражение. В этом бою погибли командир 4-го отряда капитан М. Гришин, заместитель командира 2-го отряда по разведке М. Конюхов, ординарец П. Артеменков, были ранены начальник штаба 3-го отряда А. Богданов, начальник штаба 4-го отряда А. Милютенко, пулеметчики М. Крупеня, Я. Городников, М. Демин и другие. Всего убитыми и ранеными партизаны потеряли пятнадцать человек.

Не были забыты и транспортные магистрали. Группа минеров во главе с А. Колесниченко в ночь на 28 июня на перегоне Будслав — Вилейка пустили под откос восемь платформ с танками и шесть вагонов с боеприпасами. А через день 4, 5 и 6-й отряды под общим командованием А. Бурцева, который после ранения Виноградова был назначен начальником штаба бригады, совершили диверсию между станциями Глубокое и Поставы. Восемьдесят взрывов толовых мин отгремели одновременно, более километра рельсового полотна пришло в негодность.

В первых числах июля были ликвидированы гарнизоны в деревнях Старлыги и Добровляны, а 3 июля наша бригада освободила Свирь — районный центр. В час дня два взвода 6-го отряда во главе с начальником штаба В. Смолкотиным ворвались в город. И почти одновременно с другой, стороны вступил 5-й отряд под командованием Л. Бобылева. Гитлеровцы, пытавшиеся поджечь город и взорвать мост через реку, бросились бежать. Во второй половине дня в Свирь пришли остальные отряды бригады.