Слово солдата - [164]

Ночь стояла темная, сырая. По небу плыли низкие тяжелые облака. Воздух, насыщенный влагой, казался густым. На этот раз движение людей и обозов проходило без сутолоки и заторов. Свое имущество — печатный станок, шрифт, бумагу — мы разместили на подводе и шли вместе с хозвзводом бригады. Впереди и за нами двигались хозяйственные подразделения других бригад и тысячи жителей со своими обозами. Они шли тихо, стараясь не создавать шума. Но вдруг колонна остановилась. И стояли мы подозрительно долго. Партизанские бригады уже давно ушли далеко вперед. Тысячи сердец замерли в тревожном ожидании. Казалось, что само время остановилось.

Но вот далеко впереди послышалась частая стрельба. Она то усиливалась, то затихала, потом стала быстро удаляться.

— Прорвали! — пронесся по колонне радостный крик.

— Быстрее! Быстрее вперед!

Вся масса людей и обозов шумно стронулась с места. Шли быстро, часто переходя на бег. На руках несли маленьких детей, сняв их с телег, а те, кто постарше, держась за подолы матерей, бежали рядом, испуганно озираясь по сторонам. Все спешили, намереваясь быстрее перейти тот страшный рубикон, который ожидал нас где-то впереди. А когда приблизились к выходу из леса, впереди, на поле, обрушился шквал артиллерийского и минометного огня. Всплески разрывов осветили все вокруг. Лес загудел, наполненный грохотом, треском и криками людей. И несмотря на то, что снаряды и мины падали слева, впереди и только редкие из них со зловещим шелестом проносились над колонной, тысячи людей, охваченные страхом, бросая все, ринулись назад. Не разбирая дороги, они прорывались сквозь заросли кустарников, падали в лесные ямы и канавы, снова поднимались и бежали дальше. Серьезных причин для такого панического бегства не было, ни один снаряд не разорвался среди людей, но остановить их уже было невозможно.

2

Несколько позже отходили отряды. Шли быстро по просекам и напрямик, несли раненых, оружие, боеприпасы. Снаряды и мины стали уже ложиться в лесу. Пороховой дым, как туман, пополз между деревьями.

Неожиданно на просеку выскочила молодая женщина с растрепанными волосами. Она бежала на край леса и кричала:

— Там мой сын! Мой сын!

Партизаны пытались ее удержать, но с неожиданной силой, сверкнув безумными глазами, она вырвалась и побежала по просеке дальше, выкрикивая одну и ту же фразу:

— Там мой сын!..

На опустевшей просеке, где еще изредка вставали фонтаны разрывов, четыре партизана несли на плащ-палатке тяжелораненого Ивана Качалина из 6-го отряда. Осколком снаряда ему оторвало ногу ниже колена, второй осколок срезал половину правой руки. Как могли, партизаны остановили кровотечение, перевязали страшные раны, но кровь уже проступила сквозь плотный слой повязок.

— Не несите меня больше! — вдруг громко попросил раненый.

Его опустили на землю.

— Отойдите все, — снова громко и повелительно проговорил он, и, когда бойцы отошли от плащ-палатки, раненый, достав левой рукой откуда-то из окровавленной одежды рубчатую круглую гранату, зубами выдернул чеку и подложил ее под себя…

Время было суровое, и каждый по-своему решал свою судьбу.

Что же произошло в ту ночь? Почему хорошо задуманная и тщательно подготовленная операция не увенчалась успехом? Об этом стало известно несколько позже.

Начало штурма было назначено на одиннадцать вечера по сигналу трех красных ракет. Выделенные штурмовые группы прорвали оборону противника и с боем пошли вперед. Но гитлеровцам удалось с флангов быстро подтянуть резервы, и когда наши основные силы двинулись вперед, они были встречены шквальным огнем. От разрывов снарядов и мин стало светло, как днем. Били полевая артиллерия, скорострельные зенитные пушки, минометы, длинными очередями строчили крупнокалиберные, станковые и ручные пулеметы. Кустарник, растущий в некоторых местах на поле, был буквально снесен в первые же минуты, а деревья по краю леса падали, словно скошенные гигантской косой, или разлетались в щепки. Идти навстречу огненному шквалу было равносильно самоубийству. Отряды залегли, укрываясь за деревьями. В это время представитель опергруппы передал приказ отходить назад, в Караваинский лес. Это было очень своевременно: каждая минута промедления стоила ненужных жертв.

Преодолев оборонительные позиции гитлеровцев, группа прорыва вышла из окружения. Двигаясь в направлении озера Шо, по территории, густо насыщенной оккупантами, партизаны прошли с боями двенадцать километров, разгромив на своем пути пять крупных гарнизонов, имевших на вооружении артиллерию, танки и бронемашины. Всю ночь там гремели бои и полыхали зарева пожаров. Это был буквально огненный рейд.

Из нашей бригады прорвался 4-й отряд, возглавляемый капитаном М. Гришиным и комиссаром В. Скуридиным. Вышли два взвода 3-го отряда под командованием комиссара Д. Грязнова и начальника штаба Г. Новикова, несколько небольших групп из 1, 6 и 7-го отрядов во главе с комиссарами А. Заломаевым и М. Коваленко-Супруном, а также группа разведчиков во главе с заместителем комбрига по разведке В. Дубленных-Уральским.

К общей печали партизан, в ходе прорыва погибли Скуридин, Новиков и Коваленко-Супрун.