Слово рыцаря тьмы - [25]

Могучие руки сдавили шею, и попытались скрутить, переломать все шейные позвонки врага, забрать чужака с собой. Напрягая шею изо всех сил, отбросив ненужный в рукопашной схватке рог, Димка схватил охотника за запястья, пытаясь разорвать мёртвую хватку. Пальцы каменной твёрдости не поддавались, сдавливая, выжимая саму жизнь. Жуткая вонь с рождения не мытого дикаря заполнила ноздри, пожалуй, не зажимай враг глотку, землянина вырвало бы.

Даже эффектное явление "дяди" не напугало Димку настолько. Тогда он боялся больше за родителей, а сейчас испытывал панический ужас перед невероятно сильным врагом, твёрдо решившим его придушить. Если бы первобытный охотник с самого начала взялся удобнее, уже вырвал бы гортань.

Тело действовало само, и пожалуй, действовало эффективнее, чем паникующий разум. Кулак правой руки с размеренностью молота бил по физиономии дикаря, разбивая её в кровь, ломая нос, в то время, как левая рука от запястий спустилась к пальцам противника. Димка нащупал мизинец врага и тут же вывернул его. Седой застонал, но хватка ослабла совсем чуть-чуть.

Перед глазами уже всё расплывалось, ноги ослабли и борющиеся противники упали на бок. Дикарь содрогнулся, и даже на миг разжал свои клещи. Странник пытался выцарапать глаза врагу, выкрутиться, извернуться — любым способом выжить! В какой-то миг краткого, но показавшегося ему бесконечным противостояния Димка вдруг обнаружил, что сумел поджать ногу, просунув её между собой и противником. Из последних сил он пнул врага — и удар пришёлся в раненый живот седого.

Смертельно раненный охотник взревел и отшатнулся, вновь на миг ослабив хватку, но так и не отпустив шею чужака. Его упорству мог бы позавидовать и бульдог! Уже осознанно странник изогнулся, сложился так, как никогда не сумел бы при нормальных обстоятельствах, и упёрся ботинками в живот первобытного охотника. Перед глазами плыли раскалённые круги, казалось, что барабанные перепонки полопаются от жуткого воя седого, но землянин яростно разгибался, поднимался "свечой" на плечах, ногами отжимая врага. И после бесконечных мгновений противостояния толстые пальцы, наконец, сорвались с изрядно помятой шеи Димки.

Воздух был так чист и желанен! Пусть он обжигал горло раскалёнными иглами, пусть поблизости жутко вонял дикарь, даже в агонии пытающийся дотянуться до обидчика, но наслаждение от первых вдохов было невероятным! До чего же приятно чувствовать себя живым!

Димка с наслаждением массировал саднящее горло, глубоко вдыхая лесной воздух и борясь с кашлем. Бой дался тяжелее, чем он мог даже опасаться. Но обошлось без серьёзных ран. Горло, пара царапин, да голова болит. Голова?! Это же второй копейщик чем-то кинул! Он жив!

Странник взметнулся на ноги, готовясь к продолжению схватки. Где этот пакостный метатель? Сбежал?

Совсем рядом всё ещё содрогался в агонии седой. Ближе к костру лежал охотник помоложе. Но где же третий? Димка повернулся, и ничего не успел сделать — хитрый дикарь, обошедший его по краю поляны, оказался всего в паре шагов позади. И сделал то, что собирался сделать с самого начала боя — ткнул копьём в живот землянина.

Димка всегда считал, что умеет терпеть боль. Ему доводилось ломать ногу, обдирать кожу, падая с велосипеда, кое-каким опытом наградил и "дядя". Но всё это было мелочью по сравнению с единственным ударом копья в живот. Джинсовая куртка не помогла, да и нельзя даже довольно плотную ткань считать доспехами.

Дикарь выпустил древко копья и отскочил, предоставив жертве падать в одиночку. Земля больно ударила по плечам, но боль в животе перекрывала всё. Димка попытался было вытащить оружие, причиняющее такие страдания, но единственное прикосновение к древку вызвало мучительные спазмы и волну слабости.

Странник взвыл от боли, но всё же попытался приподняться. Как ни странно, даже в такой миг посторонние мысли не покинули его. Хорошо, что "дядя" сломал амулет, и Катя не разделит с ним эти ощущения.

А вот с первобытным охотником он бы поделился! Единственный уцелевший в краткой схватке дикарь невозмутимо бродил по поляне, осматривая трофеи. Детали пистолета его не заинтересовали, а вот рукоятку ножа он ухватил с охотой, и даже перевернул утихшего товарища, чтобы осмотреть рану в животе. Затем с явным удовольствием подобрал рог и пару раз взмахнул им в воздухе.

Именно эта деловитость и стала последней каплей. Бурное воображение тут же показало, как этот тип сейчас будет его добивать, свежевать и жарить. И ни Катька, ни родители, ни друзья-приятели никогда не узнают, как бездарно закончилось первое странствие Димки.

Ярость прогнала надвигающееся забвение. Он ведь делал это раньше! Собрать злость, собрать боль, слить с тьмой в душе — и метнуть во врага мысленным усилием.

Вновь накрыла волна слабости, но первобытный охотник вдруг замер, качнулся и упал, со странным шелестом, уже на земле опав и расплывшись, как будто из его тела разом выдернули все кости. Как глупо. Он ведь уже прошёл тёмными путями, и стал гораздо сильнее. Если бы он вспомнил об этом трюке раньше, не пришлось бы сейчас умирать…

Хорошо хоть, что родители отчасти уже смирились, да и "дядя"… А вот Катьку жаль, она так надеялась… А он обещал… и подвёл…