Слово пастыря. Бог и человек. История спасения. Беседы о православной вере - [117]

Итак, Спаситель предается в руки врагов, и в центре этой драмы — предательство Иуды.

Предательство выявляет потаенную лживость человека и связано с лицемерием. Предательство завоевывает и затем обманывает чужое доверие, и потому предатель всегда играет роль близкого человека, друга и союзника. Предатель — враг, но не всякий враг — предатель. Враг может бороться честно и действовать открыто, полагаясь на силу ума, мускулов или оружия. Но предатель всегда лжец и лицемер.

Иуда играет свою низкую роль до последнего. Отделившись от вооруженной толпы, готовой схватить Спасителя, он подходит ко Христу и целует Его. Целование — знак любви и человеческой близости — обращается Иудой в орудие предательства, печать измены и мету смерти: «Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его» (Мф. 26, 48).

В ответ на предательство один из учеников — евангелист Иоанн уточняет, что это был Петр, — выхватив меч, отсекает ухо рабу первосвященника, но Еосподь исцеляет раненого и повелевает ученику вложить меч в ножны.

При начале общественного служения Христа диавол соблазнял Еоспода, предлагая для успеха Его проповеди прибегнуть к внешней силе, к могуществу и к власти, но Христос отклонил эти искушения. Не искусился Он и в тот момент, когда враги пришли взять Его жизнь.

Арестованного Христа доставили во двор первосвященника Анны. Первосвященник, или главный священник Иерусалимского храма, приносил жертвы Богу, но, помимо исполнения чисто религиознодуховной функции, в качестве главы иудейской общины был политическим лидером. Первосвященники сменялись каждый год, и обычно их было двое. Во времена Спасителя также было два первосвященника: Анна, старший по возрасту, и Каиафа. Действовавшим первосвященником был Каиафа, но Спасителя вначале привели к Анне.

Эта маслина, растущая в Гефсиманском саду, была свидетельницей событий Евангельской истории

Суд синедриона

Евангелисты Матфей, Марк и Лука сообщают, что после взятия Спасителя под стражу в Гефсиманском саду Его отводят в дом первосвященника Каиафы. Евангелист же Иоанн Богослов уточняет, что прежде этого Спасителя приводят в дом первосвященника Анны. Иоанн был знаком с Анной, что позволило ему вместе с апостолом Петром оказаться в доме первосвященника. Это и объясняет, почему только в Евангелии от Иоанна есть рассказ о допросе Иисуса Христа первосвященником Анной:

«Первосвященник же спросил Иисуса об учениках Его и об учении Его. Иисус отвечал ему: Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего. Что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил. Когда Он сказал это, один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику? Иисус отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня? Анна послал Его связанного к первосвященнику Каиафе» (Ин. 18. 19—24).

В этом повествовании замечательно передано состояние духа Спасителя. Сколько спокойствия, достоинства и твердости в Его словах! Нет и тени робости, тревоги, смятения, а тем более — страха. Внутреннее душевное борение, в котором проявила себя человеческая составляющая природы Иисуса, осталось позади, в Гефсиманском саду. Господь вверяет Свою человеческую волю всемогущей и всеблагой воле Бога Отца, и это наполняет Спасителя огромной внутренней силой. Христос предстает перед первосвященником во всеоружии самообладания и внутреннего покоя.

В Нагорной проповеди Господь являет миру нравственный манифест Своего учения, согласно которому главной добродетелью Его

последователей должно стать смирение. Зримым образом этого смирения стала щека, подставленная под удар.

«Ударившему тебя по щеке подставь и другую», — говорит Господь (Лк. 6. 29).

Но что происходит на допросе у первосвященника Анны, когда служитель ударяет Спасителя по щеке? Подставляет ли Он ударившему другую щеку? Нет, этого не происходит. И этот эпизод дает нам возможность лучше понять христианскую заповедь о подставленной щеке.

Подставленная щека есть образ и символ смирения как высочайшей добродетели, которая отнюдь не является проявлением слабости, а тем более — склонности к конформизму. Смирение — это не добровольная капитуляция перед злом. Именно поэтому Господь не подставил другую щеку ударившему Его. Подставление другой щеки означало бы в данной ситуации признание правоты за тем, кто выступает как носитель зла и неправды, то есть по сути являлось бы принятием зла и согласим с неправдой.

Господь не делает этого. В Его поступках, словах и поведении нет никакой двусмысленности, которую можно было бы расценить как согласие со злом, уступку злу или страх перед злом.

«Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Ин. 18. 23). В этих благородных, величественных и спокойных словах заножена идея ненасильственного сопротивления злу. Ибо внутренняя готовность человека отказаться прибегать к насилию в ответ на насилие есть не что иное, как способность сопротивляться злу посредством ненасилия.

Во многих случаях именно ненасильственное сопротивление является наиболее эффективным способом остановить эскалацию зла. Ибо всякое насилие порождает ответное насилие, подобно тому как всякая направленная сила вызывает к жизни противодействующую силу, стремящуюся ограничить первую.