Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова - [9]

О! далеко залетел ты, сокол, сбивая птиц к морю!

А бесстрашному полку Игореву уже не воскреснуть!

Вслед за ним крикнули Карна и Жля и по Русской земле поскакали, Мча разорение в пламенном роге.

Жены русские всплакали, приговаривая:

"Уж нам своих милых лад

Ни мыслию смыслить,

Ни думою сдумать,

Ни очами сглядеть,

А злата-сребра много потратить!"

И застонал, друзья, Киев печалию,

Чернигов напастию,

Тоска разлилася по Русской земле,

Обильна печаль потекла среди земли Русской.

Князи сами на себя крамолу ковали,

А неверные сами с победами врывались в землю Русскую, Дань собирали по белке с двора.

Так-то сии два храбрые Святославича,

Игорь и Всеволод, пробудили коварство,

Едва усыпил его мощный отец их,

Святослав грозный, великий князь Киевский.

Гроза Святослав!

Притрепетал он врагов своими сильными ратями И мечами булатными;

Наступил он на землю Половецкую,

Притоптал холмы и овраги,

Возмутил озера и реки,

Иссушил потоки-болота;

А Кобяка неверного из луки моря

От железных великих полков половецких

Вихрем исторгнул,

И Кобяк очутился в городе Киеве,

В гриднице Святославовой,

Немцы и венеды,

Греки и моравы

Славу поют Святославову,

Кают Игоря-князя,

Погрузившего силу на дне Каялы, реки половецкия, Насыпав ее золотом русским.

Там Игорь-князь из златого седла пересел в седло кощеево;

Унылы в градах забралы,

И веселие поникло.

И Святославу мутный сон привиделся:

"В Киеве на горах в ночь сию с вечера Одевали меня, - рек он, - черным покровом на кровати тесовой;

Черпали мне синее вино, с горечью смешанное;

Сыпали мне пустыми колчанами Жемчуг великий в нечистых раковинах на лоно И меня нежили.

А кровля без князя была на тереме моем златоверхом.

И с вечера целую ночь граяли враны зловещие, Слетевшись на склон у Пленьска в дебри Кисановой…

Уж не послать ли мне к синему морю?"

И бояре князю в ответ рекли:

"Печаль нам, князь, умы полонила;

Слетели два сокола с золотого престола отцовского, Поискать города Тмутороканя Иль выпить шеломом из Дону.

Уж соколам и крылья неверных саблями подрублены, Сами ж запутаны в железных опутинах".

В третий день тьма наступила.

Два солнца померкли,

Два багряных столпа угасли,

А с ними и два молодые месяца, Олег и Святослав, Тьмою подернулись.

На реке на Каяле свет темнотою покрылся.

Гнездом леопардов простерлись половцы по Русской земле И в море ее погрузили, И в хана вселилось буйство великое.

Нашла хула на хвалу,

Неволя ударила на волю,

Вергнулся Див на землю.

Вот уж и готские красные девы

Вспели на бреге синего моря;

Звоня золотом русским,

Поют они время Бусово,

Величают месть Шураканову.

А наши дружины гладны веселием.

Тогда изронил Святослав великий слово златое, с слезами смешанное:

"О сыновья мои, Игорь и Всеволод!

Рано вы стали мечами разить Половецкую землю, А себе искать славы!

Не с честию вы победили,

С нечестием пролили кровь неверную!

Ваше храброе сердце в жестоком булате заковано И в буйстве закалено!

То ль сотворили вы моей серебряной седине!

Уже не вижу могущества моего сильного, богатого, многовойного брата Ярослава, С его черниговскими племенами, С монгутами, татринами и шельбирами, С топчаками, ревутами и ольберами.

Они без щитов, с кинжалами засапожными,

Кликом полки побеждали,

Звеня славою прадедов.

Вы же рекли: "Мы одни постоим за себя,

Славу передню сами похитим,

Заднюю славу сами поделим!" И не диво бы, братья, старому стать молодым.

Сокол ученый

Птиц высоко взбивает,

Не даст он в обиду гнезда своего.

Но горе, горе! Князья мне не в помощь!

Времена обратились на низкое!

Вот и Роман кричит под саблями половецкими, А князь Владимир под ранами.

Горе и беда сыну Глебову!

Где же ты, великий князь Всеволод?

Иль не помыслишь прилететь издалеча отцовский златой престол защитить?

Силен ты веслами Волгу разбрызгать,

А Дон шеломами вычерпать,

Будь ты с ними, и была бы чага по ногате, А кощей по резане.

Ты же посуху можешь с чадами Глеба удалыми Стрелять живыми самострелами.

А вы, бесстрашные, Рюрик с Давыдом,

Не ваши ль позлащенные шеломы в крови плавали?

Не ваша ль храбрая дружина рыкает,

Словно как туры, калеными саблями ранены в поле незнаемом?

Вступите, вступите в стремя златое За честь сего времени, за Русскую землю, За раны Игоря, буйного Святославича!

Ты, галицкий князь Осмомысл Ярослав,

Высоко ты сидишь на престоле своем златокованом!

Подпер Угорские горы полками железными,

Заступил ты путь королю,

Затворил Дунаю вороты,

Бремена через облаки мечешь,

Рядишь суды до Дуная,

Гроза твоя по землям течет,

Ворота отворяешь ты Киеву,

Стреляешь в султанов с златого престола отцовска через далекие земли.

Стреляй же, князь, в Кончака, неверного кощея, за Русскую землю, За раны Игоря, буйного Святославича!

А ты, Мстислав, и смелый Роман!

Храбрая мысль носит ваш ум на подвиги,

Высоко взлетаете вы на дело отважное,

Словно как сокол на ветрах ширяется,

Птиц одолеть замышляя в отважности!

Шеломы у вас латинские, под ними железные панцири!

Дрогнули ими многие земли и области хановы, Литва, Деремела, Ятвяги, И половцы, копья свои повергнув, Главы подклонили Под ваши мечи харалужные.

Но уже для Игоря-князя солнце свет свой утратило, И древо свой лист не добром сронило;

По Роси, по Суле грады поделены,

А храброму полку Игоря уже не воскреснуть.