Слово ко взрослым - [2]

Сказку тогда отстояли.

Но рецидивы педологических «завихов» случались и в последующие годы. Такие, например, как письмо В. Васьковского в «Литературную газету» уже в пятидесятые годы, где он высказывается по поводу «Мухи-Цокотухи» Чуковского: «…странно: с одной стороны, в нашей стране проводится систематическая беспощадная борьба с насекомыми, а с другой — отдельными писателями выпускаются в свет произведения со стремлением вызвать к паразитам сочувствие!»

Теперь, правда, редко, но тоже иногда приходится слышать, что сказка уводит ребенка в нереальный мир, мешает постигать повседневную реальную действительность и т. д.

Ах, какое же это глубоко ошибочное представление! Суждение в корне неправильное! Попросту диаметрально противоположное истине!

Сказка — это не что иное, как особое средство постижения жизни. Особый ракурс, близкий и понятный детям. Способ познания, изучения, раскрытия действительности.

И чем ближе, — ближе, а не дальше! — сказка к жизни, тем она более жизнестойка.

Трудно предположить, что в бездонном сундуке народных сказок всё — от первой до последней сказки — сохранилось и дожило до нашего времени. Думается, что и в этом запасе не истлело и не было съедено «молью» времени только то, что действительно по-настоящему, глубинно было посвящено постижению жизни.

К сожалению, много пишется авторских сказок сейчас, писалось и раньше, по выражению С. Маршака, «бескрылых». Бескрылая сказка надуманна, искусственна, безжизненна. Мы с вами должны согласиться в том, что сказки бывают и плохими. Плохая сказка либо заданно, «от головы» написана во имя определенной морали. Образы таких сказок ходульны, сюжеты — банальны. Либо автор, наоборот, пытается отойти от банальности, оригинальничает, стремится быть изысканным, но отправная точка его — не жизнь. Не от этой пристани он отправляется в своем сказочном плавании, а поэтому и жизни во времени в его сказке места нет, и в том, чтобы к сердцу и памяти читательской причалить, ему тоже отказано.

Примеров тому множество и в дореволюционной литературе, и в зарубежной, да и в современной советской литературе сказок-поделок предостаточно, но не о них сейчас речь

Давайте обратимся к тем сказкам, которые собраны в этой книге, очень разнообразным по стилю, языку, исходному материалу.

Большинство этих сказок написано давно, они стали уже советской детской классикой, вошли в ее золотой сказочный фонд. Из двенадцати авторов этой книги ныне здравствуют только Георгий Балл, Яков Аким, Ирина Токмакова и Радий Кушнерович.

Как это произведения таких разных писателей могли поселиться под одной крышей, ужиться под одной обложкой, точно близкие родственники? Думается, потому, что они едины в главном — в верности правде жизни.

Почему так живуч Буратино? Ведь ему больше ста лет, если мы обозначим его появление на свет от исходной даты его рождения, первоначально в Италии как Пиноккио? Мы уже говорили об этом. Чем ближе сказка к действительной жизни, чем глубже она ее изучает, тем дольше она живет.

Что касается меня лично, т о я предпочитаю толстовского Буратино Пиноккио Коллоди за его пленительную прозрачность, ясность сюжета, удивительную незамутненность мысли.

И если мы приглядимся, то увидим, что, выдумывая и фантазируя, наделяя странным для них поведением зверей и птиц, таким «неприсущим» и нехарактерным, Толстой на самом деле изучает человеческие характеры и очень существенные жизненные понятия. Отношения Буратино и папы Карло — заботливая родительская жертвенность, неблагодарное сыновнее легкомыслие и в конце концов — нечто близкое к евангельской притче о блудном сыне! Так же глубоко и серьезно. Только иными средствами.

Авантюрный характер Буратино, лирический — Пьеро, несколько жеманно-педантичный — куклы Мальвины, понятия алчности и преданности, мужества и благородства, правды и лжи и в конечном счете — добра и зла, разве все эти серьезные понятия не исследуются в веселой, динамичной, увлекательной сказке А. Толстого?

Подумайте, мы ведь и не сомневаемся, что все так и было, когда читаем, например:

«У Буратино отчаянно забилось сердце. Он соскочил с пригорка, заглянул под корявые корни…

Пещера была пуста!!!

Ни Мальвины, ни Пьеро, ни Артемона.

Только валялись две тряпочки. Он их поднял — это были оторванные рукава от рубашки Пьеро.

Друзья кем-то похищены! Они погибли! Буратино упал ничком — нос его глубоко воткнулся в землю.

Он только теперь понял, как дороги ему друзья. Пусть Мальвина занимается воспитанием, пусть Пьеро хоть тысячу раз подряд читает стишки, — Буратино отдал бы даже золотой ключик, чтобы снова увидеть друзей».

Эти чувства испытывает деревянная кукла? Буратино, первоначально поступавший так неумно и легкомысленно? Да, так оно ведь и бывает в жизни — накапливается опыт, закаляется характер. Вот почему Буратино был нашим любимым героем, милые бабушки и дедушки, затем наших детей, которые сейчас стали папами и мамами, а теперь с ним сдружились наши внуки. В нем — правда жизни. А она-то и есть основа основ настоящей сказки.

Доктор Айболит Корнея Чуковского тоже имеет литературного «родителя» — сказки Хью Лофтинга о докторе Дулиттле, написанные по-английски. И, так же как и сказка Алексея Толстого, не перевод и даже не пересказ, — я бы назвала это произведение импровизацией на тему. Имеет ли писатель право на такую импровизацию, нет ли оснований упрекнуть его в заимствовании? Нет, ни в коем случае. Это примерно как в музыке, когда композитор берет созданное другим музыкантом произведение и интерпретирует его, развивает, придавая ему черты своей творческой личности. Взрослый читатель с благоговением встретится в литературе с изумительной личностью реально существовавшего легендарного доктора, жившего в Москве в XIX веке, Федора Петровича Гааза — этого бескорыстнейшего человека, посвятившего всю свою жизнь бедным, гонимым, обездоленным и несчастным. И, как ни удивительно, вспомнит сказку своего детства о докторе Айболите. Ведь доктору Айболиту тоже в первую очередь свойственно бескорыстие. И лечит он тех, кто больше всего нуждается в его помощи, — слабых и беззащитных зверей. Идея милосердия — животрепещущая, актуальнейшая в наши дни, ею то как раз и пронизана вся книга Чуковского. А каким прекрасным языком написана эта книга! Как идеально он ориентирован на читателя-слушателя: