Слово Императора - [45]

– Может, мы уже закроем тему, а? – оборвал их Иммур, недовольно поджав тонкие губы. – Шарра, допей ты уже этот бокал! Когда ты выпьешь, у тебя язвительность понижается и с тобой становится гораздо проще общаться. Держи себя в руках, а то императрица может решить, что ты не соответствуешь занимаемой должности. В чем лично я уверен на сто процентов, только Руамара это все почему-то забавляет.

– А какую должность она занимает? – полюбопытствовала я, потому что на совете никакого доклада женщина не делала, только порой отпускала ехидные замечания в тот или иной адрес, и понять ее роль не получилось.

– Шарра – министр культуры и образования, – с неизменной мягкой улыбкой пояснил Мунар. А когда на моем лице отпечаталась вся гамма эмоций, испытанных по этому поводу, спокойно добавил: – Не обманывайтесь ее манерами и речью, она умеет быть очень разной и держать себя в руках тоже умеет, а сейчас просто волнуется.

– Тогда, с вашего позволения, продолжим. У меня еще как минимум один вопрос. Что это была за клятва на совете и почему всех так перекосило из-за нее? – уточнила я, решив не тратить сейчас время на осмысление новой информации и новых впечатлений, а выжать из ситуации максимум пользы.

Гости неуверенно переглянулись, с надеждой косясь на императора, но тот временно прекратил реагировать на внешние раздражители, крепко сжав меня в объятиях и шумно дыша в ухо. Что-то мне подсказывает, рановато он решил гостей созвать, и надолго его терпения не хватит.

– Просто это… в вашем представлении, наверное, вассальная клятва. Сейчас уже трудно докопаться до истины, но, насколько я себе это представляю, клятва дается скорее Владыке, чем императору. Но, конечно, всех озадачило не столько это, сколько… Цвет одежды может быть сиюминутной прихотью, а клятва – уже очень серьезный шаг, ее невозможно отменить. Руамар, может, мы перенесем это мероприятие на другой момент? – не выдержал Мунар, потому что император в этот момент рывком перетянул меня к себе на колени, прижавшись губами к шее.

– Я вам мешаю? – раздраженно откликнулся оборотень.

– Мунар опасается, что мы мешаем тебе, – дипломатично возразил самый старший из присутствующих.

– Когда это случится, я вам скажу. Знакомьтесь, вы здесь для этого, – огрызнулся император.

И мы, неуверенно переглянувшись, начали знакомиться. Можно подумать, у нас был выбор!

Император Руамар Шаар-ан

Спонтанно принятое решение абстрагироваться от разговора неожиданно вытащило меня из того тупика, в который я сам себя загнал, устроив эту встречу прямо сейчас.

Когда я планировал позвать «в гости» группу тех, кого с некоторыми допущениями мог назвать друзьями, я считал это отличной идеей. Было действительно необходимо ввести Александру в этот круг, показать им ее и заручиться их поддержкой. Кроме того, я действительно получал удовольствие от легкой жизнерадостной атмосферы, царившей на подобных встречах. И в тот момент, когда они пришли, я в самом деле был рад их видеть.

А потом вдруг интерес угас, как задутая свечка. И, выключившись из беседы, я получил возможность обдумать столь внезапный перепад собственного настроения.

Самая очевидная версия – с «кровью Первопредка» и желанием уединиться с женой – с треском рухнула. Потому что, стоило мысленно отгородиться от присутствующих, раздражение угасло. Более того, с искренним недоумением я отметил, что присутствие Александры, ощущение ее близости и запах не просто не тревожат, а, наоборот, успокаивают.

Не было подавляющего волю первобытного желания, сводившего с ума в первый день после обряда. Я мог обнимать женщину, иногда касаясь губами нежной кожи шеи, и при этом – связно мыслить. И это тоже было необычно, странно и потому – неправильно. Поскольку объективных причин для изменения собственного поведения я не видел, разумное предположение оставалось только одно: все дело в настроении зверя и его чувствах.

Как воспринимать и как договариваться с этой частью собственного «я», каждый оборотень решал для себя сам. Некоторые умудрялись жить, не отделяя звериную половину от человеческой; я смутно понимал, как у них это получалось. Большинство оборотней все-таки персонифицировали животную сущность, так было удобнее. Да и кроме того, даже при таком разделении конфликт двух частей сознания воспринимался довольно болезненно, а уж в его отсутствие…

Для меня зверь внутри был почти отдельной личностью, с которой мы делили на двоих тело. Да, ведомой, зависимой, но наделенной своим характером и своими желаниями.

«Кровь Первопредка» действовала, насколько я знал, главным образом именно на эту ведомую инстинктами сущность. Отчасти поэтому я сомневался, что на человеческую женщину она подействует должным образом. По собственному же нынешнему состоянию я мог сделать единственный неожиданный вывод: зверь эту женщину принял, посчитал своей и… успокоился. Во всяком случае, на ее счет. А для того чтобы уточнить подробности, существовал единственный способ, и я намеревался к нему сейчас прибегнуть.

На «разговор» зверь вышел с некоторой неохотой, как будто ему было не до меня, что само по себе было странно. Дальнейшее же общение с ним весьма меня озадачило: он нервничал. Ему было не по себе, он беспокоился и стремился спрятаться в нору, да еще так, чтобы все «свои» – ближний круг, воспринимавшийся им почти как семья, – были рядом под наблюдением. Причину и источник беспокойства определить так и не удалось.